Чинители. Вокзал, которого нет - Александр Александрович Матюхин

– На разрушение всего сущего приходится всего ноль три процента от процедур дезинфекции на Изнанке, – сообщил Борос, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Переходим в режим сканирования и анализа, – сказал Урос и направился мимо нас в глубь вагона.

Он плюхнулся на старый деревянный стул с мягким сиденьем и вытянул ноги, блаженно вздохнув. Борос плюхнулся на стул рядом.

– Они только что разрушили и отцепили вагон, – шепнула Надя, глядя на Варуну. – И вы ничего не собираетесь предпринять?

Варуна пожала плечами:

– Их работа, я бы даже сказала – проклятие, состоит в том, чтобы дезинфицировать. Разве можно за это наказывать? Урос и Борос – братья, когда-то представлявшие единое целое. Мелкие боги. Много столетий назад их сбросили из реального мира на Изнанку за небольшой проступок. Кажется, они пытались проглотить Вселенную. С тех пор Урос и Борос занимаются дезинфекцией, то есть избавляют Изнанку от незаконного присутствия живых. Вы появились в этом поезде, сработала система оповещения, вот они и пришли.

– Подождите, – произнёс Макс. – То есть они сделали это, потому что так надо?

– Всё верно, – развёл руками Урос. Он явно всё слышал. – Видишь ли, у падших мелких богов вроде нас выбор невелик. Мы не можем отказываться от работёнки. Боги оказываются на Изнанке по двум причинам: либо их забывают, либо проклинают. Забытые боги становятся чинителями. Проклятые – мелкими прислужниками, которые не могут отказываться от работы. И первые, и вторые хотят вернуться обратно, но это сложно… почти невозможно…

– Мы привыкли за столько лет, – добавил Борос. – Я собирался сегодня выпить клюквенного сока и закусить лимоном, но, видите, пришлось срочно мчаться в смену.

– Погода неприличная, – сказал Урос. – Но что поделать? Наша участь предрешена, неизменна и вечна. Пока здесь присутствует совершенно незаконный запах живых душ, мы будем проводить дезинфекцию, согласно инструкции и наложенного проклятия.

Варуна провела нас во вторую половину вагона мимо парт, столов и стульев.

– Ситуация хуже, чем могла бы быть, – сказала она негромко. – Они не могут избавиться от въедливого запаха живых, поэтому нашли самый действенный вариант – разрушать и уничтожать. Чем быстрее вы сойдёте, тем больше шансов, что паровоз доедет до Вокзала более-менее целым. Сейчас минус один вагон, а может быть минус все. Неприятно, конечно, но надо что-то делать… Следующая станция – Музей грёз. Стоим около получаса, пока хозяин локомотива будет выгружать свои мечты. Возможно, я что-нибудь придумаю с вами, мышата.

– Мы тоже придумаем, – внезапно сказал Урос. – Лучше найти и уничтожить источник заражения, чем бороться с последствиями.

– Золотые слова, – ответил Борос. – Живые душонки, проникающие на Изнанку, наносят вред всему сущему. Осторожнее, милые дети. Скоро мы закончим анализ и обратимся к инструкциям.

Стало не по себе. Макс сжал мою ладонь. А я уж точно не забывал, что под телогрейками у мелких богов спрятаны огромные молотки.

Глава седьмая, в которой мы посещаем музей и встречаем ещё одного чинителя

Чтобы занять время поездки и немного отвлечься от сидящих рядом бродяг, мы обошли вагон. Макс, по обыкновению, совал любопытный нос в каждые шкафчик, полку, книгу.

Вагон больше всего напоминал школьный класс, со всеми этими партами, учебными досками, стопками книг, географических и исторических карт, с пеналами, рассыпанными карандашами и ручками, альбомами и дневниками. На стенах между окон висели портреты в рамках: писатели, учёные, путешественники.

Но было здесь и много интересного. Например, пара глобусов удивительного вида, не круглые, а вытянутые, как дыня-торпеда. Вдобавок на них не были нарисованы материки, океаны, Арктика и Антарктика. Всю поверхность занимали расчерченные города, аккуратно разделённые извилистыми полосками рек. Я обнаружил родной Санкт-Петербург, на котором выделялись изображения Исаакиевского собора, нескольких мостов, Петропавловской крепости. Глобус был покрыт полосками швов, будто кто-то невидимый перевязал мир нитями.

На одной из полок Макс обнаружил блокнот, точь-в-точь как в первом вагоне: кожаный, серо-зелёного цвета, потёртый по углам и с тонкой закладкой внутри. Открыв на закладке, Макс показал мне исписанные страницы:

– Читай!

– Кое-кто ленится, – пробормотал я наставительно.

– Нет. Просто я буду читать по слогам и медленно, а ты выразительно и быстро.

С таким сложно было спорить. Я взял блокнот и зачитал где-то с середины, на одной из дат. Почерк был взрослый и красивый. Сейчас так уже никто не пишет, не стараются. В том числе и я.

Экскурсия на край света только что завершилась! Мы мчим на поезде подальше от видимых границ, прочь от тумана и льда. Честно говоря, я думал, что будет как в учебниках по географии: мир постепенно заканчивается, цивилизация утрачивает знакомые черты, исчезают границы темноты и света, в тумане растворяются детали… а потом – бац! – и вот уже неописуемый край, за которым нет ничего.

На самом деле в тумане точно что-то есть. Мне кажется, я видел тени гор и облаков, горизонт, снег и деревья. Тень нашей учительницы сообщила, что это иллюзия, что наш мозг не может смириться с отсутствием всего и поэтому создаёт картинку из воображения. Но я уверен, что всё было по-настоящему. Просто никто никогда не совался за пределы края света.

Сейчас мы едем обратно, я стараюсь записать всё, что увидел, чтобы перенести в свои тетради путешественника, над головой плывут звёзды и бледное северное сияние, и – вот она! – моя цель на будущее. Открыть маршруты, по которым ещё никто никогда не ходил!

– Этот человек, который оставил записи, – настоящий искатель приключений, – заметил я. – В реальном мире таких уже не водится.

– Возможно, у вас есть другие достойные люди, – заметила Надя. – Геройствовать можно по-разному.

Я прочитал ещё немного, но вскоре увяз в старательно записанных деталях путешествия: сколько километров прошёл отряд, плотность тумана, протяжённость линии невозможности, расчёт расстояния до кончика носа в условиях нулевой видимости и всё в таком же духе.

Урос и Борос вроде бы не обращали на нас внимания, но то и дело бросали взгляды и о чём-то вполголоса переговаривались. Меня не оставляло ощущение, что в любой момент они могут достать молотки и начать крушить всё вокруг.

– Почему вагон так выглядит? – спросил я у Варуны, убрав блокнот в рюкзак. Я решил, что хочу почитать оба блокнота позже.

– Потому что это вагон Юности. Хозяин поезда всю жизнь собирал и копил воспоминания о своей жизни и теперь везёт их на Вокзал, чтобы сохранить. Там есть вечная стоянка, где обитает душа хозяина поезда. Он волен бродить по вагонам,