Чинители. Вокзал, которого нет - Александр Александрович Матюхин

Мы с Максом сели на один диван, а Надя – со стороны бабушки. Она тут же уткнулась в меню, то и дело хитро из-за него выглядывая. Мне показалось, она что-то задумала.

Подошёл официант, вполне себе обычный, человеческий. Бабушка заказала пышек, нам какао, а себе зелёный чай.

– Сахарной пудры побольше! – попросила Надя.

– Будем сидеть тут два часа? – спросил Макс. – Может, погуляем по депо?

– Депо как депо. Поезда, рельсы, шпалы и много-много суеты, – бабушка поёжилась. – Когда я была маленькая, почти как ты, родители взяли меня в поездку, и я потерялась. Шумно, страшно. Все опаздывают, поезда гудят…

– В таких ситуациях нужно стоять на месте и ждать, когда тебя найдут.

– Всё верно. Только я была такая же непослушная, как вы. Поэтому пошла искать родителей и заблудилась ещё больше. И знаете, куда я забрела? В забытое депо. Это такое место, куда попадают забытые поезда. Есть маршруты, куда люди перестают ездить. Например, на одном полуострове много лет непогода – там сильный ветер, мороз, то и дело океан выходит из берегов, и в итоге оттуда все уехали и больше не приезжают. Рельсы замёрзли, маршрут оказался забыт. И поезда на том маршруте тоже забыты. Их перенаправляют в депо, где они медленно покрываются инеем и промерзают насквозь.

– Это как с игрушками, – сказал я. – Забытые игрушки отправляются в место, где их больше никто никогда не найдёт. Я читал в разных сказках.

– Именно так. Но поезда, конечно, не остаются там навечно. Приходит время, и их забирают на заводы, где разбирают и потом собирают новые, на другие маршруты. Если, конечно, это не поезда, которые следуют на Вокзал, которого нет.

Нам принесли пышки, и бабушка отвлеклась. Пышки были вкусные, горячие, обильно посыпанные сахарной пудрой. Будто и правда прямиком из пышечной Петербурга. Как всякие пышки, они были съедены быстро и незаметно. Едва мы с ними расправились, как тут же начали скучать.

Макс болтал ногами. Надя смотрела на нас, улыбаясь. Всё же эта улыбка была не обычная, а хитрая.

И – точно!

– Ба, – внезапно воскликнула Надя. – Ты что, забыла в поезде сумку?

– Какую сумку? – удивилась бабушка. Она как раз доедала последнюю пышку.

– Сумку, сумку. У тебя была такая зелёная тканевая сумка с молнией!

– Не было у меня никакой сумки, – ответила бабушка.

– А где же ты держишь зонт? И косметичку? И зеркальце? – продолжала настаивать Надя. – Я точно помню, что ты была с сумкой. Через плечо. С принтом на боку. Медный всадник и всё такое.

Бабушка несколько секунд удивлённо смотрела на Надю. Кто-то больно пнул меня по ноге под столом. Надя при этом перестала улыбаться и старательно изображала обеспокоенность.

– Точно, сумка, – неуверенно сказал я. – Зелёная сумка, припоминаю. Неужели забыла?

Бабушка поднялась с дивана, оглядываясь. На лице её отразилось внезапное беспокойство.

– Что же это такое! Сумка! – залепетала она. – Действительно. Ох, старая. Как же так! Там библиотечные книги, путеводитель по прошлому, ромашковый чай в пакетиках… Мозги набекрень, как же это я.

– Мы подождём, а ты сбегай, проверь, – посоветовала Надя елейным голосом. – Мало ли что. Какао как раз скоро принесут, успеешь.

Я впервые увидел бабушку растерянной.

– Старая совсем, – повторила она. – На пенсию пора, не иначе.

После чего торопливо вышла из пышечной. Едва двери за ней закрылись, Надя как ни в чём не бывало сказала:

– Ну, у нас есть примерно минут двадцать, чтобы сунуть нос во что-нибудь интересное.

– Как ты это сделала?

– Что именно? – невинно поинтересовалась Надя.

– У бабушки не было сумки с медным всадником. А ты её только что убедила в обратном.

– Ах, это… Невинная шалость, досталась в наследство от мамы. Щепотка искажения реальности, пара граммов правдоподобности, смешать, но не взбалтывать. – Надя подмигнула. – У каждого, рождённого на Изнанке, есть какой-нибудь дар. Рано или поздно он раскрывается. И у вас раскроется. Иногда полезный, иногда нет. Одна моя подруга, когда целует лягушек, превращает их в прекрасных принцев. Но никто не знает, зачем они нужны. А я вот умею искажать реальность до стопроцентной правдоподобности, но ненадолго. Бабушка действительно найдёт в вагоне свою сумку, которая растворится через пару часов, как и воспоминания о ней.

– И как часто ты такое вытворяешь?

– Пару раз в месяц, – пожала плечами Надя. – Может, чаще. Это слегка энергозатратное дело. Тут же хочется спать, есть сладкое и читать книжку. Пойдёмте!

Она вскочила из-за стола и направилась к выходу. Конечно, мы пошли за ней, не раздумывая.

– В прошлый раз, когда папа оставил меня здесь с чашкой горячего шоколада, а сам отправился на три с половиной часа собирать туман на Изнанку Казани, я, конечно же, не усидела и пошла осматривать разные там укромные уголки депо. И нашла кое-что действительно интересное.

– И опасное? – спросил Макс.

Мы обогнули пышечную и нырнули в узкий проулок между двух зданий. Надя ускорила шаг.

– Может, и опасное, пока не знаю, – ответила она. – Здесь вообще много разного. Пересадочные пункты для путешественников, поезда потерянных душ, транспортировка забытых фантазий. Куда-то лучше не соваться. Например, в грузовые вагоны с переработанными швами. Там водятся вши.

– Вши?

– Ага. Здоровенные такие, с мой кулак. Они вроде безопасные, питаются только обрывками от швов, но зато прыгают на десятки метров в высоту. Случайно встанешь на спину такой… ну и…

Мы свернули несколько раз, оказались на площади, вымощенной плиткой. Надя провела нас мимо неработающего фонтана, изображающего паровозную трубу, после чего мы снова нырнули в проулки, попетляли немного и вдруг оказались у высокого бетонного забора. На нём висела табличка: «Посторонним вход запрещён!»

– Сюда! – торжественно сообщила Надя.

– Нас прибьют, – ответил я.

– Если узнают. Но мы просто посмотрим одним глазком и обратно. Бабушка даже не заметит.

– То же самое ты говорила, когда мы полезли смотреть на северное сияние.

– И где я была не права? – торжественно усмехнулась Надя. – Поверь, самые интересные места всегда помечают табличками, на которых написано «Опасно», или «Запрещено», или даже «Не влезай, убьёт!».

– Но ведь действительно может быть опасно, – сказал Макс.

– Естественно. Поэтому мы одним глазком и сразу обратно. Там вообще красота, старый поезд. По ходу, заброшенный.

– Поезда – это моё! Идём! – тут же согласился Макс.

– Одной страшновато перелезать, – объяснила Надя. – А втроём сгоняем, посмотрим, и ничего нам за это не будет.

– Если только на пару минут, – неуверенно согласился я.

А кто в детстве не хотел заглянуть в заброшенные дома? Тяга к таинственному у детей в крови, от этого никуда не деться. Поэтому, недолго думая, я подставил Наде сцепленные руки.