Восьмой район - Алиса Аве

Шар. Мне мерещился шар погибшего мальчика. Я подцепила его двумя пальцами, указательный лег на крохотную выемку. Круглый бочок шара идеально ложился на другое углубление – в планшете. Повинуясь скорее навязанной кем-то волей, чем собственной, я приложила шар к углублению, нажала на выемку, и он вошел в планшет, не встретив препятствия.

Папка «Декоративные дети» выскочила, словно того и ждала. Открылась. И больше не раздражала пустотой.

Там появился файл. Я ткнула в него мизинцем. Развернулся текст. Я накинулась на строки, чувствуя, как вскипает кровь.

Случилось нечто удивительное. Ковчег преподнес мне сюрприз – шар мертвого мальчишки. А в нем оказалась чужая жизнь…

– Выход есть. Сегодня Финниган рассказал мне о социальном эксперименте, курируемом правительством, – сказал Калеб.

Мы стояли в очереди под номером семьдесят тысяч триста два. Каждый раз перед сном я вглядывалась в ночное небо. Звезд в вышине казалось меньше, чем звезд на земле, – окна домов сияли рекламой, которая обещала лучшее качество, меньшие затраты, запредельные возможности. Небоскребы напоминали рождественские елки, сплошь в огнях проекторов и экранов. Я верила в чудо. Ждала всполоха падающей звезды или Санты в июле. Потому что только чудо могло нам помочь. И Калеб, кажется, готовился сейчас совершить такое чудо.

– Финниган, это который твой контролер? – уточнила я.

– Да, он заинтересован во мне как в специалисте, но утверждает, что пост я удержу исключительно при наличии полной семьи.

Мы доказывали, что достойны, уже пятый год. Калеба повысили. Новый пост начальника отдела распределения пищевых ресурсов дарил надежду. Цифра очереди сдвинется на добрые десять тысяч. Но остается еще шестьдесят тысяч и злополучный хвост – триста два. Столько счастливчиков впереди нас. Они лучше и достойнее? Сомневаюсь. Годам к пятидесяти мы, возможно, получим разрешение. Тогда мои руки наконец-то ощутят тяжесть и тепло маленького тела. Я стану мамой.

Если, конечно, за это время Калеб не провалит испытательный срок, не совершит просчет или не найдется специалист моложе и результативнее. Или если я провалю экзамен ИМ – «Идеальная Мать».

– Я объяснил нашу ситуацию. – Калеб старательно делал вид, что не нервничает. – Наш номер очереди. Он предложил поучаствовать в экспериментальной программе. При согласии нам выдадут разрешение на двоих детей.

– Сколько же ты собирался молчать? – Желание одновременно удавить мужа и расцеловать его разрывало меня. Как он мог тянуть с такой новостью!

– Я взял время на раздумья. – Калеб словно испугался моей радости, улыбнулся грустно и устало. – Ты не согласишься на условия эксперимента.

– Не соглашусь на двоих детей? – изумилась я. – Калеб, ты в своем уме? Мы пять лет проклинаем счетчик очередников за одним ребенком, а тут двое. Такую роскошь может себе позволить только… – Я указала пальцем в потолок, подразумевая сильных мира сего.

– Ты не спросишь, отчего вдруг нам предложили подобную роскошь, как ты выражаешься?

– Плевать! – воскликнула я.

Возможность получить сразу двоих затмевала любые попытки разума задать вопрос. Но Калеб ждал, и я пожала плечами:

– Ну хорошо. Отчего? Что там за условия?

Калеб сделал глоток вина больше для вида.

– Один ребенок будет стандартным.

Я чуть не отбросила планшет. Файл подтверждал рассказ учителя. Стандартные люди! Вот же, этот Калеб подтвердил! Я еле сдерживалась от крика, заставляя себя читать дальше.

Этого я никак не ожидала. Сперва решила, что ослышалась.

– Что?

– Стандартным. Одного нам по всем правилам отредактируют, второй останется без изменений.

Калеб смотрел исподлобья, ждал реакции. Я молчала. В голове разворачивалась сцена: брат хлопает дверью. Его жена, круглая, рыхлая, беременная, стоит за окном, плачет, вздрагивает. Брат обнимает ее, они уходят. Я смотрю вслед, но мать уводит меня от окна. Брат выбрал женщину из Восьмого района, приверженку течения стандартных людей, они сделали ребенка естественным путем. Брат для нас умер.

– Я отказался, – сказал Калеб.

Я комкала в руках полотенце. Мысли спутались в плотный клубок, я никак не могла ухватить за хвост верную. Стандартный ребенок. Таких рожают в Восьмом районе. Они мрут как мухи, а если и выживают, то вырастают в бесполезных, слабых существ, подверженных всем видам вирусов и бактерий, какие еще существуют. Недолюди. Точнее, люди прошлой модификации. В моем роду подобных нет уже семь поколений. Точнее, не было. До выбора моего братца и его жены. Но ни я, ни родители с ними не общаемся. С плодом их предательства тем более. В Восьмой район люди из остальных частей города не заглядывали. Не зря же стандартные отгородились когда-то, незачем теперь менять их милый уклад жизни. Но и из Восьмого района никто не выбирался погулять на просторах нормальных улиц, среди аккуратных умных домов, подвижных тротуаров, оберегающих пешеходов от усталости, скоростных мобилей и торговых центров, увитых висячими садами искусственно выведенных орхидей, кампсиса или глициний. Потому что мы тоже не хотели смущаться: пусть каждый живет по своим правилам.

Калеб делал вид, что не знает, что у меня есть брат. В его роду числилось двенадцать поколений выверенных. Мы, нормальные люди, вычищены, избавлены от случайных мутаций хромосом, наш иммунитет выведен на новый уровень устойчивости, продолжительность жизни при здоровом образе существования и физической активности легко перевалит за сто лет и приблизится к ста тридцати при должной финансовой обеспеченности в годы дожития.

Стандартные люди едва переваливают за шестидесятилетний рубеж. Стандартный ребенок… Ради ребенка настоящего. Безжалостная цифра нашего ожидания подталкивала к кардинальным решениям.

– У нас будет ребенок, Калеб. – Я говорила медленно. – Второй может и не выжить. Скорее всего, не выживет. Не думай, что я жестока, просто реально смотрю на вещи. Мы получим разрешение вне очереди, вот что главное.

– Я сомневаюсь, мне не нравится эта идея. Я вообще не хотел тебе говорить.

– Наш с тобой малыш! Крохотные ручки, большие глазки, розовые пяточки.

Люсинда Лейн все уши прожужжала, какой очаровательный у нее сыночек. Через месяц они начнут выносить его на улицу. И я буду терпеть ее, полную материнской гордости? Нет, я ткну ей в нос разрешение. На двоих.

– Возможно, тебя повысят. – Я подбадривала нас обоих. – Финниган прав, полная семья способствует карьерному росту. Разве не хочешь сидеть в кресле руководителя Департамента распределения пищевых ресурсов?

Конечно, Калеб хотел. Он кивнул, покраснев сильнее.

– Есть какое-то особое условие?

– Что, прости?

– Мне надо знать еще о чем-то?

– Нет-нет… – Калеб явно что-то недоговаривал. – Разве что… Тебе все равно придется сдать ИМ.

– Люсинда сдала его на восемьдесят девять баллов, – отмахнулась я. – Я сдам на девяносто пять, не