Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

И там их ждал сюрприз. Тот самый бронированный вездеход, что должен был встречать их в месте высадки, уже урчал мотором.

— Простите, что не встретили, — хмуро сказал водитель. — Нас там задержала местная спецура, пришлось петлять.

— Принято, Факел, — кивнул Одинцов и обернулся к отряду. — Загружаемся.

— А как же Феникс? — спросил Стриж, вышедший из укрытия с винтовкой наперевес.

— Он решил задержаться, — Лутковский бросил взгляд назад и увидел, что барьер тьмы до сих пор на месте. — Ждём две минуты. Если не придёт, уходим.

— Принято, — ответил Факел и активировал систему защиты автомобиля.

Две минуты истекли очень быстро. Одинцов переглянулся с Лутковским и пожал плечами. Они ничего не могли сделать, чтобы вытащить Феникса. Как не могли и оставаться на месте, ставя операцию и безопасность всего отряда под угрозу.

Вездеход тронулся с места, из-под колёс с хрустом брызнула россыпь камней вперемешку со снегом. И в этот же миг раздался мощный взрыв. Крепость Шлосс-Айзенкрон схлопнулась, и на её месте вспыхнуло тёмное пламя.

Тьма пылала так ярко, что глазам становилось больно. Она разрасталась и становилась гуще, накрывая собой весь склон. Она поглотила австрийцев и затопила собой всё пространство между крепостью и вездеходом.

— Уходим, — мрачно сказал Одинцов. — Ждать Феникса смысла нет — в таком взрыве никто не мог выжить.

В небо взметнулся огненный столб, рассыпая искры.

Это пламя было не похоже ни на что, что видели когда-либо глава особого крыла разведки и глава Тайной Канцелярии. Казалось, что в этом пламени может сгореть весь мир дотла.

Глава 7

После слов Одинцова и увиденного взрыва никто не сомневался, что Феникса больше нет. Факел вырулил автомобиль на относительно ровную дорожку и нажал на газ.

— Стойте! — крик Зубра заставил вздрогнуть всех находящихся в машине. — Смотрите! В небе!

Бойцы замерли и приникли к окнам. На фоне столба пламени мерно вздымались огромные чёрные крылья, которые закрывали собой небосвод. Под ними была почти незаметна маленькая фигурка человека, что парил над горящей крепостью.

— Феникс? — удивлённо пробормотал Лутковский. — Это точно он. Мы видели его крылья в суде.

— Останови машину, — приказал Одинцов и выскочил наружу.

Он стоял на каменном плато и не отрывая взгляда смотрел, как приближаются мощные крылья. Через несколько минут перед ним опустился граф Шаховский, а ещё через мгновение его крылья растаяли в воздухе.

— Благодарю, что дождались, — спокойно сказал Феникс, и Одинцов невольно отступил на шаг. Было что-то в глазах тёмного мага, от чего грандмаг воздуха и глава особого крыла разведки почувствовал себя маленькой песчинкой. — Было бы неплохо оказаться подальше отсюда, пока не прибыли австрийские войска.

— Да, конечно, — замедленно кивнул Одинцов и нащупал рукой ручку двери. — Свидетелей нет, так что им придётся только гадать, что же тут произошло.

— Свидетели есть, — Феникс перевёл взгляд за спину Одинцова и посмотрел на бойцов. — Вопрос только в том, кому они служат. Вам или тем, кто отдал приказ активировать некие артефакты в центре зоны с повышенной магической активностью.

— Что вы… ты… что ты имеешь в виду? — Одинцов помотал головой, отгоняя наваждение, в котором Феникс сжигал его заживо.

— Эта зона была демилитаризованной не просто так, — взгляд Феникса будто проникал под самую кожу, выворачивая внутренности наизнанку. — Здесь начинал формироваться аномальный очаг, что и показали приборы разведчиков. А вот чтобы он стал полноценным они использовали особые артефакты. Не так ли, господа?

Одинцов повернул голову и увидел, что все бойцы его отряда уже вышли из машины. В том числе и те самые разведчики, которых они прибыли спасать. И все разведчики вдруг упали на колени, хватаясь за горло руками.

Они явно хотели что-то сказать, но им не давала клятва. Клятва, которая прямо сейчас убивала разведчиков и которую каждый из них, и Одинцов в том числе, принесли своему императору.

* * *

Когда моё пламя выжгло всю дикую энергию и запечатало края разрыва реальности, я не мог даже на ногах стоять. Через моё тело прошло столько энергии, что я удивлялся, как меня не разорвало на части. А ведь это только один из разрывов, которых может быть очень много, учитывая амбиции местных магов.

Я нашёл останки двух сфер — света и тьмы. Точно таких же, какие мне доводилось подержать в руках. Энергия света и тьмы, сконцентрированная в этих кристаллах, была настолько мощной, что расширила уже имеющуюся трещину в реальности.

И активировать такие сферы могли только те, кто был в эпицентре. А значит именно наши разведчики сделали то, за что в моём мире я убивал, не моргнув глазом.

Теперь мне многое стало понятно. Я ещё после испытания считал, что император пытается расширить или усилить московский очаг. Но сейчас я был практически уверен в том, что его величество точно знал, что делает.

И его интерес к обычной разведывательной операции, кураторство Бартенева над проектом «Возрождение», призыв бабушки на службу и даже визиты Жнеца были звеньями одной цепи. Всё это было направлено на усиление влияния Михаила Алексеевича Романова. Ведь чем больше ресурсов очагов в империи, тем она богаче и важнее на мировой арене.

Я устало вздохнул и призвал теневые крылья. Ноги меня не держали, а выбираться как-то надо было.

Каково же было моё удивление, когда крылья подняли меня в небо. Они не были слабыми, не были мелкими и полупрозрачными. Мои крылья стали точно такими же, какими были в прошлой жизни.

Неужели всё дело в том, что я пропустил через себя прорву энергии? Или это тьма так отблагодарила меня за верную службу? Я только что отдал ей долг за возрождение, которого не должно было случиться, и этого хватило, чтобы моя сила начала возвращаться.

Я проверил магический источник и прикрыл глаза, благодаря изначальную тьму. Он стал больше на порядок, а мои энергетические каналы, которые должны были разорваться в клочья, налились силой. До прежней мощи мне было всё ещё далеко, но уже сейчас я мог сказать, что стал наконец-то тёмным фениксом, способным очистить этот мир.

Взлетев выше, я обнаружил удаляющуюся машину, в которой сидели люди, что активировали сферы и ускорили прорыв реальности. Когда я подлетел ближе, увидел Одинцова, одиноко стоявшего у машины и глядящего на меня.

Отозвав крылья, я упёрся пятками в землю, чтобы удержать равновесие. На удивление, получилось с первого раза. А вот дальше во мне проснулась ярость.

Я высказал всё, что думаю о разведчиках и их хозяевах. Мой голос был наполнен тьмой,