Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

Демонова клятва не давала им ответить на мои вопросы. И я не собирался выжигать клятву у случайных людей только для того, чтобы потом убить их. Одинцов невольно коснулся шеи ладонью и шумно вдохнул.

Его не коснулось моё слово, ведь он не был виновен в разрыве. Как и те люди, что остались стоять радом с вездеходом.

— Какая жалость, — равнодушно сказал я, когда разведчики перестали хрипеть. — Нам удалось спасти только командира отряда и забрать данные приборов. Но бедняга был сильно истощён и не дожил до эвакуации.

— Мы не можем вернуться ни с чем, — сдавленно сказал Одинцов.

— Вы вернётесь с телами разведчиков, — я пожал плечами. — Так вы подтвердите, что ни один спецагент австрийцев не найдёт следов подданных Российской Империи. И вы сможете передать все данные с приборов его величеству.

— Мы не сможем солгать императору, — мрачно сказал Лутковский, ударив автомобиль кулаком.

— Зачем лгать? Вы вытащили всех разведчиков, но они погибли во имя императора и империи, — я покачнулся от усталости, но всё же устоял. — Разве это ложь?

— Грузите их, — скомандовал Одинцов, глядя на меня со смесью восхищения и отчаяния. — Версию Феникса все слышали, её и будем придерживаться. Никто ничего не знает ни о каких артефактах или о том, чем именно занимались разведчики. Всем ясно?

— Так точно! — хором ответили бойцы.

Они погрузили тела погибших через заднюю дверь вездехода и расселись по местам. Я плюхнулся на свободное сиденье и прикрыл глаза. То, что я сегодня совершил, ещё аукнется.

Пусть поначалу весь отряд будет молчать, но рано или поздно у императора возникнут вопросы. Например, почему уже заработавший очаг вдруг схлопнулся? А ведь я не просто отсрочил его появление, я залатал прорыв окончательно. Сам удивляюсь, как мне сил хватило, но на моей стороне была тьма.

Интересно, если я решу закрыть остальные очаги в этом мире, тьма наградит меня силой ещё больше? Или решит, что хватит с меня и того, что я уже получил?

В любом случае, если я закрою даже почти пустой московский очаг, его величество точно поймёт, что это дело моих рук. И тогда уже не будет никаких судов и обвинений в измене. Нас уберут по-тихому, или даже со скандалом.

Пока у меня не будет достаточно сил, чтобы противостоять императору, ни о каком закрытии очагов не может идти и речи. Произошедшее здесь можно списать на ошибку разведчиков — мало ли что они там натворили, пытаясь активировать сферы.

— Прибыли к точке эвакуации, — негромко сказал водитель вездехода, которого я не видел до этого.

— Отлично, — Одинцов вышел первым из машины и проверил местность. — Чисто. Выбираемся, бойцы. Готовимся к эвакуации.

— Можете не выбираться, будет грузовой самолёт, — сказал водитель. — Меня вместе с машиной заберут, моя миссия тут всё.

Через полчаса, которые мы провели в полной тишине, за нами прибыл грузовой самолёт. Мы въехали в отворившийся люк и выбрались из вездехода. Лутковский с Одинцовым хотели сесть отдельно от остальных, но я присоединился к ним.

У меня остался вопрос, на который ответить могли только они.

— Вы обещали рассказать о Волне, — напомнил я Одинцову. — Где она и что за задание выполняет? Имейте в виду, что я могу отозвать её в любой момент.

— Она находится в столице, — сказал Лутковский. — Её бывший отряд занимается слежкой за некоторыми влиятельными людьми.

— Бартенев и Денисов? — уточнил я.

О том, что бабушка находится в столице, я знал и до этого. Наша связь показывала мне её во время суда и после. И что самое интересное, Грох был вместе с ней — его поводок показывал мне точное место. Но вот что странно — вместо того чтобы выполнить мой приказ и принести мне улики против Бартенева, он ушёл на задание с бабушкой.

— Мы не можем назвать имён, — развёл руками Одинцов.

— В таком случае я тоже не стану говорить вам, что за задание дал мне император, — я зевнул и отвернулся к окну.

— Разве ваше задание не было связано с помощью нам? — прищурился глава разведки. — Впрочем, я понимаю… его величество просил вас проследить за нами?

— Я не могу назвать точную формулировку, — я развёл руками, повторив его жест.

— Волна следит за Денисовым, — поджав губы, признался Лутковский. — Насчёт Бартенева мы уже уверены, а вот эмиссар его величества до сих пор как будто бы чист.

— Император поручил мне вывести вас на чистую воду и найти доказательства вашей вины, — ответил я откровенностью на откровенность. — Ему всё равно, что именно вы замыслили, он просто хочет вас убрать, но не имеет достаточно веских оснований.

— Значит, мы где-то засветились, Максим, — устало сказал Лутковский, посмотрев на Одинцова. — Наше устранение — вопрос времени, которого осталось слишком мало.

— Всё так, но выбора-то нет, — мрачно усмехнулся Одинцов. — Все мы под милостью государевой ходим. И нет никакого способа это изменить.

Он бросил на меня быстрый взгляд, ожидая, что я вмешаюсь. Но я промолчал. Даже если Одинцов сумел увидеть изменение в клятве бабушки и понял, что она больше не принадлежит его величеству, делать то же самое для других людей я не планировал.

Хватит с меня истребителей, уже ожидающих моего решения. Глава разведки и глава Тайной Канцелярии точно не захотят мне подчиняться, а без отчаянного желания служить они просто не переживут выжигания клятвы.

— Вы планируете задержаться в столице, ваше сиятельство? — спросил Лутковский, чтобы заполнить тишину.

— Нет, я обещал невесте помочь решить семейные дела, — ответил я и поднялся с кресла, решив сменить место, благо их в самолёте хватало.

— Я могу организовать вам транспорт до Казани, — предложил канцлер.

— Буду благодарен, — кивнул я. — И, если вас не затруднит, сообщите моей бабушке, чтобы не усердствовала, иначе я вмешаюсь и ей это не понравится. Впрочем, как и вам.

— Непременно, ваше сиятельство, — чинно ответил Лутковский. — Безопасность Волны для меня на первом месте.

Я остановился и посмотрел на канцлера. В его глазах читались упрямство и застарелая обида. Похоже, Лутковский питал когда-то чувства к моей бабушке. Надо же, как бывает.

Только вот она до сих пор замужем за Дмитрием Шаховским. Хотя у неё есть все шансы стать вдовой в самом ближайшем будущем — я чувствую, что после сегодняшнего готов к бою с некромансером на равных.

Оставшиеся два часа полёта я нагло продрых, вырубившись через пару минут после разговора с канцлером и главой разведки. После прилёта меня проводили до частного самолёта, где я снова вырубился, успев написать Юлиане,