Стажер Зеркального сыска - Юлия Борисовна Гладкая

каждый день ждать, что могущественный Зеркальщик решит? – как бы невзначай обронила Катя, но у Мити от этих слов заныло сердце. Права была окоматографистка, стоило давно решить этот вопрос. Однако прямо сейчас его больше занимал усопший Христофор.

– Куда теперь, на кладбище? – поинтересовалась Катерина, но Митя покачал головой.

– То, что раб божий Христофор вместо того, чтоб упокоиться, бродит по отражениям, нам уже доподлинно известно, так что поедем-ка к нему домой, потому как, думается мне, оттуда его поход и начался.

Дом главы строительной артели, Христофора Никифоровича, летом утопал в зелени. Сейчас же, в тоскливую пору, вокруг двухэтажного и несколько аляпистого дома сапожной щеткой топорщились черные кусты сирени и акации. Мите подумалось, что лепнина у окон и балясины на балконах точно посерели, пропитались горем от утраты хозяина.

Осунулась и вдова усопшего.

Матрена Денисовна, молодая женщина, вступила в брак с Христофором пять лет назад. Ее отец, надворный советник Денис Жуковский, долго обхаживал будущего зятя, и наконец союз был заключен.

И вот теперь Матрена встречала их у парадной лестницы. В траурном платье, с покрытой головой и до красноты заплаканными глазами. Пожалуй, спроси Митю, верит ли он в любовь этой пары, Митя бы отмахнулся. Какая там любовь? У них разница в пару десятков лет! Но вот поди ж ты, скорбь на лице вдовы отнюдь не казалась поддельной.

– Чем могу помочь, господин маг? – прошелестела Матрена, украдкой промокая глаза батистовым платком.

– Зашел выразить соболезнование, – зачем-то соврал Митя, а соврав, устыдился, – но и не только поэтому. Подскажите, Матрена, не имел ли ваш покойный супруг незаконных дел с колдунами?

Матрена вздрогнула и как-то жалобно взглянула на Митю.

– Что ж вы думаете, если человек нажил богатство работой, так, значит, якшался с отступниками? – дрожащим голосом произнесла она.

– Да нет, поверьте, ни о чем таком я не думал, – стушевался маг, – однако имеются показания.

– Вот что имеется, вот! – Вдова раскинула руки, как бы пытаясь охватить осиротелый дом. – Пусто без моего Христофорушки, так пусто, что и жить не хочется! Но приходите и говорите, да, как только можете! Сначала Овчинников, теперь вот вы. Если кому и мерещится мой супруг, так совесть у тех не чиста, а увидь я его, так сама бы бросилась в объятия милого! – Матрена так крепко прижала руки к груди, что побелели костяшки пальцев.

Митя хотел уже откланяться, чувствуя себя тут лишним, но вдруг из боковой двери вышли несколько старушек, видимо, нанятые Матреной плакальщицы. Маг едва мазнул по ним взглядом, но тут же уставился на одну из них.

– Пелагея, – удивился он, – а вы тут к чему?

Подле ее дома он бывал не раз. Все чудилось ему, что упустил он что-то. Более того, казалось, что и сам дом не такой, каким Митя помнил его в тот роковой вечер. Пелагею же он видел только во дворе и даже ни разу не встречал на базаре. Она мнилась ему некой затворницей, а вдруг тут…

– Так горе же в доме, – откликнулась старуха, словно это все объясняло, – вот и нанялась плакальщицей, денежка невелика, а все на пропитание хватит. – Пелагея улыбнулась Мите, сверкнув ровнехонькими белоснежными зубами.

Митю даже слегка передернуло, но зато внутри окрепла уверенность, что надобно осмотреть комнату покойного.

– Уж простите, Матрена Денисовна, но прошу вас провести меня в ту комнату, где умер ваш супруг. – Митя прочистил горло и веско добавил: – Следствие того требует.

Матрена зло сверкнула глазами, но перечить не стала и повела мага за собой наверх по лестнице.

В спальне царил полумрак. Окна и зеркала занавесили черным крепом. На столике теплилась лампадка, да нервно дрожала племенем высокая церковная свеча. Воздух пропитался ладаном, воском и еще чем-то душным и тревожным.

Митя выудил из кармашка на жилете пенсне и, приладив его к глазу, обвел взором комнату. Сначала ему показалось, что ничего тут нет. Обычная спальня, с легким налетом грусти, но затем он заметил легкое колебание, словно тушью капнули в воду. Вот такие разводы маячили в изголовье кровати, однако были они столь нечетки, что Митя засомневался, магия ли это или людская ненависть, всплеснувшаяся в последний миг жизни вместе с финальным вздохом.

Митя осторожно подошел к зеркалу и, сдвинув с него ткань, коснулся рукой блестящего полотна. Сила потекла, будто кровь по венам, и вот уже видится Христофор, как он мечется по кровати, над ним склоняется Матрена, а некто прикладывает ему тряпицу на лоб. Вглядевшись, Митя нахмурился:

– Матрена Денисовна, скажите, а старуха Пелагея у вас работала и до смерти вашего супруга?

– Сиделкой нанимала, разве запрещено? – вскинулась вдова.

– Нет, нет, ничуть, – тут же откликнулся маг. Он попытался разглядеть еще что-нибудь, однако зеркало занавесили раньше, чем глава строительной артели, а нынче призрак, усоп.

– Ну что, довольны, нагляделись? – зло прошептала Матрена.

– Да, спасибо за помощь, еще раз простите за беспокойство. – Митя откланялся, но вдова отвернулась от него, и ему ничего не оставалось, как пройти мимо нее вниз.

Когда они выходили из дома, Катерина наклонилась и подобрала что-то с каменных плит, устилающих крыльцо, однако Митю настолько поглотила загадка, что он не обратил на это внимания.

– Посмотрите-ка, Митя, что я нашла. – Катерина протянула ладонь. На черном бархате перчатки маг увидел белую звездочку бумажного цветка. – Это асфодель, греки считали, что поля забвения в загробном мире засеяны им.

Митя, уставившись на цветок, нахмурился.

– Я уже видел такие цветы, на местном кладбище венки из них лепят. Видно, после похорон кто-то принес на ботинках или одежде.

– Я так поняла, что схоронили его вчера, а цветок точно новый. – Катя поднесла к носу. – Будь он живым, я могла бы почувствовать его аромат.

– А ведь вы правы! – восхитился Митя, восторженно разглядывая окоматографистку. – Этакому цветку тут неоткуда взяться, если только некто не шастает на погост и обратно, и мне кажется, я даже знаю кто. – Катерина с интересом поглядела на мага, и тот продолжил: – Это Пелагея, старуха не так проста, уверен, что есть в ней колдовская жилка.

– А вы ее проверяли? – полюбопытствовала Катя.

– Проверял, – кивнул Митя, – вроде как обычная старуха, но рядом с ней у меня сердце не на месте.

– Знаешь, Дмитрий, интуиция – великая вещь! – поддержала его гостья. – Кстати, а какой у нас план? Может, пора вернуться в департамент и сообщить вашему шефу обо всем происходящем?

Митя скривился:

– Да разве ему теперь до меня? Он там, поди, обхаживает вашего Марселя Маратовича, все же не каждый день столь большое начальство с проверкой приезжает. Да и понадобись я Игнату Исааковичу, он