Опасные видения - Коллектив авторов

– Как же, Алоиз, теперь, полагаю, они заберут другую частичку Земли, – ответил Григорий Смирнов.

Слабые землетрясения раскачивали Лос-Анджелес три дня подряд. Жителей эвакуировали изо всех окрестностей. Затем с небес раздался громкий гудок, словно намекая: «Провожающим – сойти на берег!»

А потом неглубокий земной слой и все, что на нем было, улетело. Пропало без следа. И быстро забылось.

Из «Энциклопедии двадцать первого века», т. 1, стр. 389:

АНДЖЕЛЕНОС. (См. также Автомобильные цыгане и собиратели чернослива.) Смешанная этническая группа неизвестного происхождения, кочующая на автомобилях. Считается, что они останутся последними пользователями этого транспортного средства; несколько старомодных хромированных моделей до сих пор выпускаются только для них. Это не попрошайки – многие отличаются высоким умом. Они часто занимаются частным предпринимательством, обычно становятся риелторами, азартными игроками, мошенниками, рекламщиками, торгуют дипломами по почте. Редко надолго задерживаются в одном месте.

Любопытен их досуг. Они целыми часами и днями катаются по старым и полузаброшенным развязкам-восьмеркам и шоссе. Говорят, что большинство анджеленос употребляют наркотики, но Гарольд Фрилап (проживший несколько месяцев с анджеленос) опроверг этот стереотип. На своих встречах (смог-токи) они вдыхают черный дым – производные продукты углерода и бензина с углекислым газом. Причины неясны.

Религия анджеленос – смесь древних культов с очень заметным эсхатологическим элементом. Мотив рая представлен в виде мистического образа «Сансет-бульвара» – «Закатного бульвара». Язык анджеленос – колоритное и непристойное арго. Их собственные версии о своем происхождении расплывчаты:

«Они пришли и забрали наш угар», – говорят они.

Послесловие

Все мы кузены. Я не верю в реинкарнацию, но единственная система реинкарнации, которая была бы справедливой, – все должно последовательно (а иногда одновременно) побывать всем. Это займет несколько миллиардов жизней; писатель с чувством Родства старается успеть за одну.

Все мы рома, как говорится в этой притче, и у нас есть врожденное стремление к идеальному, уютному месту, к реальности, что притворяется миражом. Воспоминание о нем. На том свете должно быть такое место или на этом, я не знаю, как не знаю, и в нашем ли мире оно оживет; но это ощущение порой пронизывает всех людей. Где-то есть – или должны быть – эти зыбкие высоты; и они – наши. Противоречие (или полярность) здесь – между нами как индивидуальностями и нами как членами одного многоцветного вида при встрече с чем-то эсхатологическим. Я бы выразился умнее, если бы умел.

Но рассказ я написал не ради этого, а чтобы упомянуть одно имя. Ведь и правда есть такая барменша Маргарет – не та, что в рассказе, конечно (ведь мы придерживаемся предупреждения «Все персонажи вымышлены, любое сходство с реальными живыми или мертвыми людьми случайно»), а ее тезка, – и она ромка.

– Вставь мое имя в рассказ, напиши просто «барменша Маргарет», – попросила она. – Как хочешь, хоть собаку так назови.

– Но ты же не узнаешь, – ответил я, – ты ничего не читаешь, и никто из твоих знакомых не читает.

– Все я узнаю, – ответила она, – узнаю, когда кто-нибудь прочитает, когда наткнется на имя «барменша Маргарет». У меня на такие вещи чуйка.

Не от меня, но от кого-нибудь, кто сейчас читает, Маргарет обязательно получит это ощущение – и о нем узнают оба. «Эй, а ведь удружил старикашка», – скажет тогда Маргарет. Хотя не знаю, что скажет или подумает читатель-отправитель.

Я рад числиться в августейшей, хоть и разношерстной труппе, выступающей в данной постановке. Чувствуется в ней величие – а значит, кое-что передастся и мне. Все мы до одного графы Кондомские и герцоги Малого Египта.

«Узнавание»

Предисловие

Есть у меня одна теория. На самом деле у меня целый вагон теорий, но эта конкретная – о людях, которые становятся лидерами движений. Меня нисколько не удивит, если обнаружится (когда, например, найдут какие-нибудь новые Свитки Мертвого моря), что Иисус ни с того ни с сего повернулся (фигурально выражаясь) на кресте, взглянул вниз и сказал: «Какого черта я в это влез?» Он правда думал, что станет главой офигенного Движения? А Ганди? А Гитлер? Ну, ладно, он-то, может, и да, но чего еще ожидать от мелкого страхолюдного штукатура? А Стокли Кармайкл?[162] А Дж. Г. Баллард? Ага, вот мы и подошли к сути!

Джим Баллард – который, как по мне, пишет характерно баллардовские вещи (их очень трудно свести к одному стилю, или теме, или подходу, кроме того, что они очень лично баллардовские), – признанный лидер «Британской школы научной фантастики». Уверен, если бы вы сказали это самому Балларду, он бы уставился на вас как на дурачка. Он явно пишет не как лидер движения, ведь в случае движений обычно есть легко вспоминающиеся цитаты, самовлюбленность, очевидности и большая доза предсказуемости. В творчестве Дж. Г. Балларда ничего такого нет и в помине.

Среди его высоко отмеченных книг – «Затонувший мир», «Ветер ниоткуда», «Последний берег», «Голоса времени», «Выжженный мир», «Биллениум» и «Хрустальный мир». Здесь нигде нет таких уж революционных или захватывающих идей, чтобы легли в основу целого «нового движения». И все же в целом они обогащают литературу, представляют собой мрачный, но какой-то очень ясный – может, даже скорее «резкий» – подход к материалу спекулятивной литературы. В баллардовском творчестве есть налет сюрреализма. Нет, опять не так. Оно в каком-то смысле безмятежное – как можно назвать безмятежной восточную философию. В нем есть смирение, но есть и энергия. В нем реальность словно наложена на чистую баллардовскую фантазию. Если честно, его творчество не поддается вообще никакой категоризации или скрупулезному разбору. Это как четырехцветная литография. Если рассматривать самый изощренный пейзаж Уайета все ближе и ближе, он начинает напоминать пуантилизм, а в конце концов – набор бессвязных цветных точек. Так и рассказы Балларда, если подвергнуть их бесчувственному и холодному анализу, распадаются на бессвязные элементы. А если читать их вместе, как они есть, они становятся чем-то большим, нежели сумма всех частей.

Один такой рассказ вы сейчас и прочитаете. Это первоклассный пример Балларда в самой таинственной, самой завораживающей его ипостаси. Этот рассказ говорит о Балларде-писателе все, что нужно знать. Что касается Балларда-человека, то он предоставил такую же простую биографию, как и его произведения: родился в 1930 году в Китае, у родителей-англичан в Шанхае; в ходе Второй мировой был интернирован в японский концентрационный лагерь, в 1946-м – репатриирован в Англию; позже изучал медицину в Кембриджском университете.

Где-то в этом сборнике я сказал о