Опасные видения - Коллектив авторов

Должно быть, очнулся я только около двух часов спустя, на скамейке возле берега. Городок под ночным небом затих: слышалось слабое движение водяной полевки в реке, далекий плеск воды у моста. Я сел и стряхнул росу, собравшуюся у меня на одежде. Поодаль, в проясняющейся темноте, виднелись цирковые фургоны, расплывчатые очертания неподвижных лошадей у воды.

Придя в себя, я решил, что, когда меня сбил конь, моряки перенесли меня на скамейку и оставили приходить в себя. Все еще держась за голову, я поискал их вокруг взглядом, но берег обезлюдел. Я встал и медленно двинулся обратно к цирку в слабой надежде, что карлик поможет мне добраться домой.

С двадцати ярдов я разглядел в одной клетке движение – белое тело перед прутьями. Ни девушки, ни карлика не было видно и следа, но фургоны снова стояли на своих местах.

Встав посреди клеток, я неуверенно пригляделся и понял, что их обитатели наконец показались из своих жилищ. Угловатые серые тела были неразборчивы в сумраке, но так же знакомы, как резкий запах, доносившийся из клеток.

Позади раздался выкрик – всего одно непристойное слово. Я обернулся и обнаружил, что из клетки за мной наблюдают холодные глаза. Когда я уставился в ответ, он поднял руку и сложил пальцами неприличный жест.

Послышался и второй голос, а следом целый хор оскорбительных воплей. Я с усилием пытался привести мысли в порядок, затем начал осторожно обходить клетки, окончательно подтверждая для себя, кто в них. Не считая последней, стоявшей пустой, все были заняты. Худощавые фигуры открыто стояли перед прутьями, защищавшими их от меня, их бледные лица светились в тусклом свете. Наконец-то я узнал запах из клеток.

Когда я уходил, меня окликали презрительные голоса, а девушка, поднятая шумом с постели, молча провожала меня взглядом со ступенек своего дома на колесах.

Послесловие

В «Узнавании» выражена прочувствованная неприязнь к человеческому роду – и вполне заслуженно. Настроением нынешнего времени кажется самовлюбленность, пусть и странная: Калибан, спящий на зеркале, запятнанном рвотой. Но, быть может, еще этот рассказ иллюстрирует тот парадокс, что настоящую свободу можно обрести лишь в тюрьме. Порой непросто понять, по какую сторону решетки мы находимся: истинные промежутки между прутьями – это швы черепа каждого человека. Изначально я играл с той мыслью, что рассказчик сам войдет в клетку и присоединится к цирку, но это только убило бы важную идею. Рассказ на самом деле не экзерсис в мизантропии, привитой горьким опытом, а комментарий к некоторым необычным точкам зрения, нас разделяющим. Самые важные персонажи, чья мотивация и есть ключ к рассказу, – это девушка и ее карлик. Почему они ведут этот жуткий цирк в бесконечные гастроли?

«Иуда»

Предисловие

Бог усадил меня одесную и спросил: «Назови одним словом Джона Браннера, известного британского фантаста». Я призадумался и ответил: «Учтивый». Бог благодушно улыбнулся, но, очевидно, первым ответом доволен не был. «Изысканный?» – предложил я. Бог скривился в мине легкого раздражения. «Рыцарственный? Аристократичный? Культурный? Грациозный?» Бог смерил меня этаким взглядом. «Очаровательный?» – добавил я тихо. Бог расплылся в улыбке до ушей. Фамильярно хлопнул меня по спине.

– Прекрасно, Харлан, прекрасно! – сказал он своим мягким голосом.

– Спасибо, мистер Браннер, – ответил я.

Впервые я услышал о Джоне Браннере в 1952 году. Он тогда занял половину журнала под названием «Два полных научно-приключенческих романа» (Two Complete Science-Adventure Novels, или это мне кажется, что журнал назывался именно так[163]. Уже немало воды утекло. Но точно помню, что во второй половине был эпик Пола Андерсона.) Не помню названия повести (это их в каждом номере называли «полным романом»), но выходил журнал в издательстве Fiction House, поэтому наверняка там было что-то в духе «Секс-короли Куполов Удовольствия на Плутоне». Автором значился некий Киллиан Хастон Браннер. Ха-ха, Браннер, теперь мы тебя раскусили! [И сразу же комментарий Джона Браннера: «Твоя память о выпуске TCSAB, где ты впервые увидел мое имя, подводит тебя втройне. Год не 1952-й, а 1953-й. Во второй половине шла „Миссия на Мараки“ Брайана Бэрри, а не Пола Андерсона. И имя было – и остается – Джон Килиан Хьюстон Браннер (а не Киллиан Хастон). Да, и если на то пошло, сама повесть называлась „Распутница с Аргуса“».]

Джон Браннер родился в 1934 году в Оксфордшире, Англия. Он получал «Хьюго» за «Полноценного человека», совершенно блестящего. В 1940-м он нашел у себя в яслях «Войну миров» Уэллса и влюбился навсегда. Он написал «Долгий результат» (The Long Result) – почти полный успех. В 1943-м он начал (но не закончил) свой первый НФ-рассказ, потому что не смог найти достаточно материала для чтения. Он написал «Квадраты шахматного города» – маленький технический шедевр. В 1947-м он получил свой первый отказ, а в 1951-м издал свой первый пейпербек в Великобритании. Он написал «Земля видит сны», которая разваливается в конце, но до этого момента от нее не оторваться. В 1952-м впервые напечатался в американских журналах, а в 1953–1955 гг. служил (призванный без особого воодушевления) офицером ВВС. Он написал «Медаль мясника» (Wear the Butchers’ Medal) – ошеломительный остросюжетный приключенческий роман. В 1956-м работал рецензентом в журнале под редакцией «Джона Кристофера», а в 1956–1958 гг. был редактором в издательстве под патронажем Джонатана Бёрка[164]. Он написал «Жонглера пространством и временем»[165], «Астронавтам не приземляться» (The Astronauts Must Not Land), «Мир изгнанников» (Castaways’ World), «Слушайте! Звезды!» (Listen! The Stars!) и десяток других вещей – все для одного издателя, который и лепил на книги только что перечисленные нелепые названия, – может, и не классика спекулятивной литературы, но все до единой хорошо написаны, интересны и достойны чтения, отчего особенно обидно, что они отягощены столь отвратительными названиями. Но с 1958-го, когда Джон Браннер женился и перешел на вольные хлеба, он выпустил больше сорока книг, так что уже наверстал сторицей.

В основном он писал спекулятивную литературу, но есть в его творчестве и триллеры, и обычные романы. Он публиковался почти во всех журналах, написал великое множество злободневных «фолк»-песен – одну записывал сам Пит Сигер[166] – и умудрился на данный момент посетить четырнадцать стран. («Впрочем, у меня такое ощущение, будто я не могу угнаться, – пишет он. – Каждый раз, как я делаю новую зарубку, очередная страна объявляет независимость