Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

других людей, обстоятельства, события? Мы с тобой потеряли связь: в тот самый момент, когда ты перестал быть естествознателем. Я не мог найти тебя, как раньше: связь была разорвана. Мы не можем напрямую общаться с людьми, которые не являются естествознателями. Только если посредством символов. Но твоя крепкая вера в меня позволяла помогать, пусть даже на расстоянии. Сейчас ты снова могущественный естествознатель: и я, наконец, обрел возможность прилететь к тебе.

– Значит, фиолетовые единороги могут быть лишь с естествознателями? А как же Вингардио? Он ведь не был естествознателем, когда повстречал своего единорога?

– В его случае все было несколько иначе. Мы решили нарушить закон и прийти к людям, ибо увидели, что вы не справляетесь с Тенями и вам нужна помощь.

– Но почему вы просто сами не победили Теней? Раз у вас была на то сила.

Единорог нахмурил брови.

– Мы их уже победили, – ответил он. – Сейчас идет ваше сражение. Зло не есть нечто такое, что можно просто убрать волшебным образом, ибо оно происходит из святого: свободы воли. Его нельзя стереть, как дождь размывает мокрые следы на песке. Это личная битва каждого.

Артур опустил голову и сказал, прерываясь от накопленной обиды:

– Я думал, ты меня… оставил. Считается, если всадник теряет единорога, то он перестает быть достойным. Я боялся, что ты счел меня… бесчестным, не заслуживающим доверия…

– Я был с тобой всегда, пусть и незримо, – мысленно прервал его единорог. – Даже когда ты ошибался. Когда сам в себя не верил и боялся. А когда ты плакал, я плакал вместе с тобой.

– А когда сомневался в тебе? – с потаенным стыдом произнес Артур.

– Тогда я более всего был рядом, но при этом, я менее всего мог дать о себе знать. Чем слабее вера, тем сложнее мне пробраться в твои мысли. Моя помощь была возможна лишь тогда, когда ты сам верил в ее исполнимость. Это очень важно, мой всадник, ибо мы есть то, во что мы верим.

– Скажи… Что теперь? Ты не оставишь меня? Я справился? Зло повержено?

Баклажанчик с грустью усмехнулся.

– В настоящий момент в сторону Беру идут караваны людей из Тимпатру. В сердце каждого живет Тень. Их тысячи, а может, больше.

Когда единорог мысленно произнес это, то Артур почувствовал, как на гребне горы сделалось прохладнее: воздух сгустился и заледенел, чернота обступила их со всех сторон, мрачно рванул ветер – точно смрадное дыхание могилы. Но страх не владел более его сердцем, как раньше. Ну или, по крайней мере, он страшился не за себя.

– Я теперь единственный естествознатель на земле. Все остальные потеряли силу, равно как и Инк. Что мне делать? Справлюсь ли я с ними?

Единорог хранил гнетущее молчание. Он не знал ответа на этот вопрос. Но кое-что он понимал совершенно точно: одному естествознателю, пусть даже столь могущественному, увы, не под силу победить всех Теней разом.

– Мы должны… Просить других единорогов о помощи!

– Артур. После того как мои сородичи подарили человеку силу, они немало разочаровались в вас. Я не знаю, захотят ли они снова прийти людям на помощь.

– Мы попробуем убедить их! – запальчиво произнес Артур, ибо был молод, самоуверен и надеялся на лучшее.

Баклажанчик встряхнул гривой, обдав всадника тысячью водяных капелек – и засверкали они в фиолетовом свете, как праздничные гирлянды.

– Да будет так, – мысленно сказал он.

Артур обернулся на Инка – тот одиноко стоял вдалеке, зачарованно наблюдая за ними. В серых глазах его застыл восторг и еще что-то невыразимо-печальное: видно, он тоже мечтал обрести своего единорога.

– Инк! – обратился к нему Артур. – Норогана больше нет, и полидексяне теперь будут действовать по своему усмотрению. А они жаждут крови. Со стороны Тимпатру идут полчища Теней: наверняка они воспользуются войной, чтобы привлечь как можно больше людей. Нужно организовать оборону Омарона, ибо если придут Тени, здесь начнется нечто страшное и никто уже не выстоит. Мои друзья сейчас в полидексянском лагере вместе с доргеймцами; ты сможешь вывести их в Омарон, Инк? Там сейчас наименее опасно. А еще я прошу тебя найти Диану. Ты сможешь это сделать? Мне же нужно лететь за помощью к единорогам; один я с Тенями не справлюсь.

Инк выслушал сбивчивую речь друга с каменным лицом, а затем натянуто улыбнулся.

– А ты помнишь, что я больше не естествознатель, Артур? И силы мои, как и у любого смертного, крайне ограничены.

– Мы добросим тебя в лагерь, я сам поговорю с доргеймцами; они должны мне поверить.

– А потом ты оставишь меня одного разгребать всю эту тухлую короедную кашу, я понял.

– Мне казалось, ты уже привык.

– К дружбе с тобой сложно привыкнуть. Можно только помереть раньше положенного срока.

– Не думал, что ты столь пессимистичен.

– Я уже говорил, что рядом с тобой заработаю все возможные болячки, включая депрессивное расстройство.

– Хорошо, что я теперь естествознатель – исцелю при необходимости.

– Ты сначала сам вернись живым и здоровым, там и поговорим. Твой единорог не против, что всадников будет двое?

Баклажанчик тяжело вздохнул и, как бы отвечая на вопрос Инка, жертвенно преклонил колени. Их ждало долгое путешествие.

Глава 35 Днем они встречают тьму и в полдень ходят ощупью, как ночью

Отряд доргеймцев перемещался бесшумно, в напряженном гнетущем молчании; сокрытые чадной теменью, их долговязые фигуры мелькали среди мрачных коряг и стволов деревьев. Легко вооруженные, ловкие, грациозные, отлично подготовленные. Во главе отряда, как и прежде – хмурый Джехар, который сейчас пребывал в смятенных чувствах. Столько всего выяснилось за последнее время: о Тенях, истинном облике доргеймского лекаря, являвшегося на самом деле Нороганом. О том, что доргеймцев действительно с самого начала использовали для какой-то мрачной цели, выгодной Теням, а директор Доргейма, господин Мильхольд, все время находился у лекаря в некой странной зависимости, созданной при помощи напитка из Желтого моря… Как только Нороган перестал существовать, то господин Мильхольд освободился, разом прозрел и все вспомнил. Он подтвердил слова Инка и Артура. А потом перед всеми ними встал ужасающий вопрос: что же теперь делать? Директор Доргейма не мог здраво рассуждать, а уж тем паче не справился бы с управлением людьми. Уже столько лет ведомый подсказками Тени, он разучился действовать самостоятельно. Артур предложил доргеймцам идти в Омарон: весьма здравое рассуждение. Джехар не видел причины, почему бы ему не последовать словам бывшего друга. Однако как же было тоскливо на сердце! Осознавать, что несколько лет своей жизни положил на дело, которое, в сущности, является ложным, неправильным, далеким от