Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

реальности. Наверное, так всегда бывает, когда во главе угла ставишь месть и корыстные мотивы. Джехар хотел навредить беруанцам за то, что те сделали их изгоями: а кому было мстить теперь?

И потом… Как он поступил с Одди? С Артуром, который всегда доверял ему… Нечестными путями пытаясь завоевать сердце любимой девушки, главарь Доргейма совсем позабыл о том, что идет иная битва, важность которой во сто крат превышает его личные переживания. Правильно, наверное, что Одди выбрала не его.

Отряд по-прежнему с пылкой преданностью доверял Джехару и следовал за ним всюду, куда бы он не указал перстом: но заслуживал ли он их доверия? В последнем уверенности не было…

Вдалеке слышались надсадные вопли, стоны и лязг оружия: то безжалостные полидексяне добивали последних защитников Нуазета; их жуткие предсмертные крики раздирали уши. Неужели скоро придут Тени? Джехар смутно в них верил, хоть уже столько раз о них слышал. Принцип «уверую, когда увижу» в сущности здорово его ограничивал.

Дышать стало совсем трудно; когда они, наконец, вышли из леса на равнину, то увидели пылающие рвы. Все пространство вокруг покрывала душная мгла, и не имелось от нее никакого избавления. Полидексян не было видно: добив противников и забрав своих раненых, они вернулись к шатрам, чтобы через некоторое время с новыми силами приступить к штурму Омарона. Повсюду витал запах смерти, хоть раненых и не было видно. Где-то вдали печально чадила сигнальная башня Нуазета.

Джехар обернулся на своих: грубоватое, скуластое лицо его выглядело взволнованным и мрачным.

– Мы можем обойти Нуазет по кромке леса. Так меньше вероятности, что нас обнаружат.

– Как жаль тех, кто остался в крепости… – раздался вдруг огорченный голос Даниела. Джехар вздрогнул всем телом, кровь прилила к голове, ярость заклокотала по венам.

– Тебе жаль… Иди тогда, спасай их. А если не можешь – лучше молчи!

– Сам заткнись, Джехар, – грубо вымолвила Одди, всегда готовая защищать своего ненаглядного. Руководитель доргеймцев почувствовал, как ярость отступает. Право же, какой властью над ним обладала эта девчонка! Сказала бы она ему перегрызть свои вены, он бы сделал это без промедления, как верный пес. Джехар еще раз обвел взглядом команду.

– Пит, ты внимательно изучал карты, что нам давали в Доргейме?

Громила простодушно пожал плечами.

– Я не больно-то силен в таких вещах, ты же знаешь, братишка.

– Кто тогда?

– Мы отлично ориентируемся по картам, – скромно заметил Чероки. Джехар язвительно хмыкнул. Он все никак не мог свыкнуться с фактом, что Неприкасаемые дурили их все время. Это надо же было так притворяться!

– Что ж, – устало сказал главарь и сунул Чероки в руку карту. Тот непонимающе взглянул на вожака.

– И как это понимать?

Джех снова вздохнул, а когда он поднял на остальных взгляд, то стало видно, что глаза его горят какой-то страстной идеей.

– Сейчас наш отряд довольно разнородный, – тихо начал главарь, но по мере того, как он говорил, голос его делался все значительнее и мощнее. – Среди нас есть люди, которые никогда не держали в руках оружие…– его взгляд лезвием прошелся по озадаченному лицу Даниела, – поэтому я предлагаю следующее. Неприкасаемые отведут школьников в Омарон и обеспечат им защиту. Тод, Дан, Тин, Инк… Я пообещал Артуру позаботиться о вас. Отряд, меньший по своей численности, будет более неприметным. Так у вас будет больше шансов пробраться в Омарон незамеченными.

– Но зачем нам разделяться? – озадаченно вымолвил Питбуль.

– Посмотри туда, Пит. Защитники Нуазета пали. В городе остались раненые, женщины и дети. Кто выведет их? Полидексяне обуреваемы местью: они не простят беруанцам ночную вылазку рабов. А это значит, что всем уцелевшим жителям Нуазета угрожает опасность. Как только что выразился Даниел… Мне тоже их жаль. Пусть в Доргейме меня готовили к другой цели… Мне хотелось отомстить за себя, стать бесстрашным воином, однако совсем недавно я понял другую истину, которую готов признать перед вами: человеком стать куда почетнее. Я решил помочь тем несчастным в крепости и вывести их. Никого не заставляю идти со мной, однако, все же буду рад поддержке, – Джехар робко склонил голову, и на какое-то время между ними воцарилось гнетущее молчание.

Затем Азор легонько тронул его за плечо. Зеленые глаза его искрились восхищением и преданностью.

– Мы пойдем за тобой, братишка. Как всегда делали до этого.

Джехар с признательностью улыбнулся, а затем продолжил, глядя на расстроенного Чероки.

– У вас есть желудь. Это пропуск в Беру. Вам надо как можно скорее добраться в Омарон, а затем настоять на том, чтобы вас пустили на дерево. Король должен знать, что за полидексянами грядет иная угроза: ни в коем случае нельзя допустить кровопролития. По словам Артура, Тени только этого и ждут.

Затем он подошел к школьникам. Все они выглядели далеко не лучшим образом: запыленные, в саже, угрюмые, с красными пятнами на лице от быстрого бега. Одди вцепилась в Даниела, как в спасительную ветку, а тот нежно обнимал ее за талию. Джехар встретился с непримиримым взглядом любимой.

– Я люблю тебя, Одди, – хрипло сказал он. – Больше жизни. Прости меня.

– Громкие слова! – фыркнула Оделян злобно. Джехар мрачно осклабился:

– Если вернусь, моя хорошая, встречай меня вежливо и радостно. В противном случае твоему сопляку не поздоровится.

– Проваливай уже.

Джехар сплюнул на землю и развернувшись, побрел прочь.

Наблюдая за ними сквозь полуопущенные ресницы, Оделян почувствовала, как по щеке ее скатывается слеза. Она не сказала Джеху напутственного слова, ибо в глубине души так и не смогла его простить. Однако сейчас, глядя на то, как группа бесстрашных воинов во главе с Джехаром уходит в сторону города-крепости, постепенно исчезая в дымке костров, она особенно остро почувствовала, что лишается в жизни чего-то очень важного.

***

В утреннем туманном Омароне было подозрительно тихо. По подвесным мостам шастал караульный и кричал хриплым надрывным голосом: «в Омароне все спокойно». Впрочем, его жуткий лающий голос вместо того, чтобы обнадеживать, напротив, внушал в сердца людей тоску. Омаронцы вдруг очнулись от праздного времяпрепровождения и вспомнили, что грядет нечто по-настоящему страшное, ибо не существует зла хуже войны. От Нуазета уже всю ночь валил дым, но единственная помощь, на которую сподобился король – единороги.

– Мы строили эту крепость для того, чтобы разрушить, – рассеянно пожимал он плечами.

А когда стало понятно, что единороги не справляются с непрестанно прибывающими полчищами полидексян, благочестивый правитель решил следующим образом:

– Пусть враг войдет в Нуазет. Чем больше, тем лучше. А потом мы при помощи наших всадников на единорогах сожжем крепость.

– Но там же будут и мирные жители? – поспешил уточнить чуть