Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

пройдет. За дурочку меня не считай. Операция по уничтожению Инквизиции целиком и полностью прерогатива разведки и ИСБ. Никита здесь ни при чем. Так что через два дня я хочу видеть любимого мужа дома. Говорю от лица всех тоскующих и разозленных жен.

— Всех? — правая бровь Меньшикова дернулась вверх.

— Никита сделал предложение Юлии Николаевне, — не стала скрывать Тамара. — То, к чему его так упорно подталкивал Патриарх Анатолий Архипович, скоро произойдет.

— Доча, как вы еще не передрались друг с другом? — озадаченно спросил Великий князь. — Почему не живете каждая по отдельности? Рано или поздно критическая масса недовольства и прочих мелких неурядиц может серьезно ударить по вашей семье. Вот чего я больше всего опасаюсь.

— Не знаю, — пожала плечами молодая женщина и с хитрецой посмотрела на отца, положив правую руку на живот. — Я постоянно ищу ответ на этот вопрос, стараюсь возжечь в себе огонь злости, ревности и недовольства к Даше и Юле, но мало что получается. Может, я бедная на эмоции? Или совершенно не получается ревновать? Но я точно знаю, что Никита нас любит всех одинаково. Как это получается у него — совершенно невозможно понять и объяснить. И самое загадочное, мы даже не скандалим, разве что иногда пошипим как кошки, разбежимся по углам, попереживаем — и потом как ни в чем не бывало мило общаемся. Кстати, чтобы ты нас не считал развратной семьей, Юля хочет-таки жить отдельно, когда будет достроено поместье Васильевых.

— Хоть одна разумная девушка в вашем цирке появилась, — пробурчал Константин Михайлович, не очень довольный услышанной новостью.

— Не надейся, — усмехнулась Тамара. — Никита сумеет ее переубедить.

— Хм, не знаю, — покачал головой Великий князь. — Как бы Васильева сама не приручила к себе Никиту. Она девушка с независимым характером, еще покажет себя во всей красе.

— Ой, тебе-то почем знать? — рассмеялась дочь, но как-то настороженно и задумчиво.

— Я изучил ее досье, анализ психотипа, наклонности, интересы и прочее-прочее, — признался Меньшиков. — Говорю же, девушка сама себе на уме. Хотя… Никита сумел же очаровать тебя, а ты тоже не сахар.

— Благодаря тебе, — язвительно произнесла Тамара. — Я уже в подростковом возрасте поняла, насколько ты циничен и бесстрастен по отношению к своим детям. Хорошо, Катька вовремя выскользнула из сферы твоих интересов, когда ты был занят моей жизнью.

— Извини, если я испортил ее тебе, — без тени раскаяния откликнулся Константин Михайлович, скользнув взглядом по руке, лежащей на ладони. — Какой уже срок?

Тамара слегка покраснела. Она хотела сказать о радостной новости не только отцу, но не ожидала, что мама до сих пор задерживается в гостях. Мысленно обозвала себя глупой гусыней, что не позвонила ей предварительно. Пришлось ответить:

— Шесть месяцев. Мальчик.

— Не жалеешь, что не двойня? — решил пошутить отец.

— То был дар Богов, — отрезала Тамара. — И этого достаточно. Теперь только так, медленно и уверенно восполняем потери Рода Назаровых. Так что поводов для радости будет достаточно.

Меньшиков встал, обошел стол, и подойдя к дочери, обнял ее за плечи. Нагнулся, поцеловал в макушку.

— Поздравляю. Знаешь, я очень рад. Матери не говорила еще?

— Хотела, но как видишь, придется отложить. Не хочу по телефону.

— Необычно, что ты не сказала ей раньше. Даже странно, что такой срок — а мать не знает.

— Некоторые обстоятельства появились, вот я и не спешила, — увернулась Тамара. Не говорить же, что после прогулки внутри Источника она с напряжением ждала каких-нибудь осложнений. Никита мог говорить что угодно и успокаивать ее, но тревога не покидала сердце еще несколько месяцев. И лишь когда Ольга уверила Тамару, что ребенок в полном порядке, расслабилась.

— Твое право, — легонько сжав плечи Тамары, Великий князь вернулся в кресло. — На следующей неделе мама с Сашкой вернутся домой. Думаю, необходимость прятаться в резиденции императора к тому времени отпадет. Приедете в гости?

— Если Никиту отпустите, — уколола Тамара отца.

— Обещаю, долго ему в Новохолмогорске не дадут оставаться, — усмехнулся Меньшиков. — Ты уже уходишь?

— Да, папа. Я и так еле-еле уговорила Шубина отпустить меня съездить к родителям. Целую группу сопровождения дал помимо Нагайца. Фадеев тоже машину выделил.

— Странно, что охрана не предупредила.

— Я попросила, хотела сюрприз сделать, — Тамара остановилась возле двери и обняла отца, пошедшего проводить ее. — Будьте осторожнее. Еще ведь ничего не кончилось.

«Еще бы узнать, какие планы у Мишки, братца моего, в голове бродят, — подумал про себя Константин Михайлович. — Если он хотел привлечь Ордо Маллеус к ликвидации Александра, его семьи и нас в том числе, то не затаилась ли в Петербурге еще одна группа?»

— Конечно, дорогая, — улыбнулся Меньшиков, поддерживая дочь за руку. Проводив ее до парадной, дождался, когда она приведет себя в порядок перед зеркалом, поцеловал на прощание и вернулся в кабинет.

Не удержавшись, вытащил из шкафа бутылку «шустовки», плеснул в стакан чуть ли не на половину и залпом выпил. Выдохнул коньячные пары и задумался над одним вопросом: зачем Михаилу война с братьями? Он же понимал, что взойти на трон ему никогда не суждено, поэтому уже после рождения третьей дочери перестал собирать вокруг себя якобы «тайный кабинет». Да, была у него такая задумка, поиграться решил в политический истеблишмент. Вовремя одумался, сообразив, насколько глупо выглядит. Даже Константин с более лучших позиций вряд ли получит престол. Да ему и так хорошо в роли серого кардинала. Дальний Восток под его присмотром, довольно сильные позиции во втором эшелоне политической власти. Михаил тем более находился в самых лучших условиях. С него вообще никто ничего сложного не требовал. Сиди наместником на Украине и Молдавии в роли третейского судьи, радуйся жизни. Зачем усложнять-то?

— Дурак, — вздохнул Великий князь. — Торчать тебе в параллельной Яви до скончания веков, пока сам не одумаешься и не приползешь на коленях к Сашке.

Шереметевы

— Отец, у тебя такой вид, словно тебе неожиданно отписали несколько солидных банков с уставным капиталом в пятьсот миллионов, — с подозрением глядя на довольного отца, севшего в машину, сказал Велимир. Он закинул дорожную сумку назад и подвинулся, чтобы Главе рода было удобнее. Все-таки матерый мужчина, широкоплечий, и даже просторный салон внедорожника для него как тесная берлога.

—