Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Каждое действие порождает противодействие. Если бы Даитенгу открыл тебе все, то даже если бы ты решил ему подчиниться, а не сделать все по-своему из врожденного упрямства, то владыки Дзигоку бы подготовили свой ответ. И каким бы он был, не знает никто. Возможно, за спасение брата пришлось бы заплатить Нефритовой империей. Так что он действовал максимально осторожно.

— Ты хочешь сказать, что важно было, чтобы я принимал решения сам?

— Именно, Ян. Но зная людей и учитывая, что твоя душа созвучна с его, Даитенгу направлял тебя. Нужные люди, нужные ситуации. Все, чтобы ты выбрал правильный путь. Сам. Без малейшего давления. Так, чтобы даже Небо и Ад не могли сказать, что это сделал наш Первопредок

. — Какой же он ублюдок… — Мне хотелось вмазать с локтя в иссеченное шрамами лицо, чтобы почувствовать, как ломаются его кости. Плевать, что я сдохну после этого. А Тинджол смеялся своим каркающим смехом.

— Проживешь хотя бы пару тысяч лет, и ты станешь таким же. Помни, кто ты, Ян. Помни свой путь и не забывай о контроле. Ворон есть контроль. — Он вновь крепко меня обнял и произнес:

— Я рад, что Справедливый судья дал тебе шанс. Мне повезло куда меньше. А сейчас мне пора, как и тебе. Первый страж уже ждет тебя. — Старый язвительный ворон исчез, а у меня на душе стало тепло. Плевать, что хочет Даитенгу. Тинджол прав, каждый раз я сам выбирал сражение там, где мог отступить. Я чемпион великого клана Воронов, и сейчас я снова выберу бой, даже если это будет бой с самим собой…

* * *

Тинджол исчез, оставив после себя лишь легкое дрожание воздуха, будто от крыльев невидимой птицы.

Место, в котором я стоял, напоминало арену, давно заброшенную, забывшую крики толпы и звон оружия. Каменные плиты под ногами были холодны, как лед. Небо над головой изменилось. Это не было привычным небосводом этого круга. Скорее, это был купол тьмы, в котором не было ни луны, ни звезд, но все же тут хватало света, чтобы видеть как днем.

Густой плотный воздух с трудом насыщал легкие кислородом. И самое главное, тут было тихо. Тишина была такой плотной, что казалось, ее можно резать.

Я слышал, как бьется мое сердце. Спокойно и ровно, старый ворон даровал мне понимание, что я справлюсь с чем угодно. Важно лишь помнить, кто я и каков мой путь.

Неспешные и такие знакомые шаги вывели меня из мыслей. Интуиция говорила, что мне стоит готовиться к бою. И в этом бою меня никто не будет щадить. Пусть так. Я готов. Каждый новый шаг разносил звуковую волну, прокатывающуюся по всей арене. Похоже, кто-то думает, что меня можно этим напугать.

Когда я увидел, как из теней вышел он, мне захотелось материться. Нечто подобное уже было.

Мне навстречу шел я.

Но этот я был какой-то другой. Его кожа была цвета костной пыли, глаза — две бездны, в которых не отражалось света. Волосы, собранные в клановый хвост, что и у меня, были черны, но с прожилками серебра. Но хуже всего выглядел его доспех. Классический доспех нефритовой канцелярии был покрыт множеством трещин, из которых сочился тусклый болезненный свет.

Он улыбнулся, и в этой улыбке не было радости. Только насмешка — надо мной, над собой, над всем, во что я когда-либо верил.

— Наконец-то мы встретились, чемпион, — проговорил он. Голос его звучал почти как мой. Но в нем я ощущал гниль и распад. И все мое естество говорило, что такое не должно существовать. Я сжал кулаки и сместил ногу, приготовившись к бою.

— Кто ты? Он усмехнулся. Его ухмылка окончательно показала, что он — это не я.

— Тот, кем ты мог бы стать. Кем ты, возможно, станешь. Я — твоя слава. Твоя гордыня. Я — последний, кто бросил вызов Справедливому Судье. И я проиграл, но не в бою. Я проиграл себе.

Холод пронесся по моему позвоночнику. Это был не просто двойник. Это было воплощение. Предупреждение. Искаженное предсмертное зеркало.

— Ты здесь, чтобы сразиться со мной?

— Нет, — покачал он головой. — Я здесь, чтобы показать тебе, кто ты есть. И тогда он атаковал.

Он бился в моем же стиле. Двигался так же, как я — только быстрее, яростнее и злее. Он был яростью без цели, волей без дисциплины. Каждый удар — копия моего приема, но с искаженным акцентом. Он не бился, чтобы победить. Он бил, чтобы унизить и показать свое превосходство.

Его рука — моя рука — скользнула вперед, и ребро ладони чуть не вбило мой кадык в горло. Я чудом отпрянул, частично погасив удар. В горле засаднило от боли, а в груди — от ярости.

— Почему ты сопротивляешься? — прошипел он. — Ты же любишь это. Любишь, когда они смотрят снизу вверх. Когда дрожат. Когда молят. Когда их кровь летит в твое лицо, как дождь славы.

— Я не такой! — рявкнул я, пробивая прямой в его грудь, но он принял удар грудью, даже не отступив.

— Лжешь, — плюнул он на камень. — Ты не защищаешь. Ты доказываешь. Всегда. Себе. Им. Всем этим мертвым, что толпятся в тебе. И чем больше ты побеждаешь — тем больше ты становишься мной.

Он ударил. Коленом — в живот. Сила была чудовищной. Я согнулся, харкнул кровью на серую плиту. Он был сильнее, чудовищно сильнее меня. Но я встал. Потому что иначе — конец. Потому что я не умею сдаваться.

И тут же упал от очередного удара. Он склонился ко мне почти нежно.

— Поднимись, чемпион. Покажи мне… кто ты есть.

И я вновь поднялся.

Удары следовали один за другим, и каждый из них бил не только по телу, но и по памяти. Вот он проводит комбинацию, которой я когда-то сломал локоть бойцу из Австралии, парень не хотел сдаваться. Вот — прыжок с разворотом, как против культиста в храме.

Он знал меня до мозга костей. Потому что он и был костями, оставшимися от моих побед.

Это ты, если не остановишься в своей гордыне. В моем мозгу возникла жуткая мысль.

Я смотрел, как он бьется, и начал