И возродятся боги - Наталья Способина

– Но ты был взрослым.

– Но у меня не было ни аэтер, ни савойца.

– Что решили? – бодрым голосом спросил подошедший Миролюб.

– Я отдам Диме аэтер.

– А Грит, если нужно, обратится к местной Святыне, – негромко произнес Альгидрас.

– А если Силы вырвутся, все погибнет? – уточнил Миролюб.

Альгидрас и Грит, который, кажется, успел немного нахвататься словенского, синхронно кивнули.

– Понятно. – Миролюб тоже кивнул так, будто принял к сведению.

– Вы же не против? – спросила я, чувствуя ответственность, потому что Димка, в конце концов, был моим сыном и остальные не были обязаны рисковать ради него своими жизнями.

– Если я не выживу, позаботьтесь о моей дочери, – попросил Грит в никуда.

– Клянусь! – сказали мы с Миролюбом одновременно.

Алвар жестом подозвал Криша и принялся что-то ему шептать. Тот, выслушав указания, обеспокоенно нахмурился, однако кивнул. Алвар стащил с руки ритуальный перстень и вложил его в ладонь Криша. Альгидрас проследил за этим с тревогой.

– Я готов, – объявил Алвар. – Если что-то пойдет не так и за аэтер вырвется Огонь, Криш попробует его удержать. Он самый сильный из моих людей сейчас.

– Я постараюсь сдержать Воздух и Воду, – сказал Альгидрас по-кварски.

– А я буду мух от вас отгонять, – торжественно произнес Миролюб, и у нас вырвались невольные смешки.

– Он Землю удержит, – мотнул головой Алвар в сторону оставшегося стоять у Девы Гаттара. – Он слишком боится смерти.

– Хвала богам, – произнес Миролюб, сверля взглядом Гаттара, и зачем-то вытащил меч.

– Мух отгонять? – нервно спросила я, указывая на меч, и княжич серьезно кивнул.

– Глупцы! – крикнул нам Гаттар. – Я-то подожду, а вы будете молить меня хоть что-то сделать, когда дитя испустит дух и мир начнет гибнуть!

– Не слушай его! – твердо сказал Миролюб. – В нем говорит страх.

Вран, шедший к нам за руку с Димкой, уже едва наступал на ногу, и в его лице не было ни кровинки. Доспех и меч он снял, видимо, сил их носить уже не осталось. Дима при этом весело щебетал, пересказывая какой-то мультик, смешивая русский язык с кварским, когда ему не хватало слов. Вран кивал и улыбался будто приклеенной улыбкой.

– Из ума выжил? – резко спросил Алвар, стоило Врану подойти.

– Я отмеряю, – огрызнулся тот.

Алвар закатил глаза и потребовал:

– Бери все!

На этот раз глаза закатил Вран.

Выходит, он придерживал Силу Алвара и делился с Димкой еще и своей?.. Я вдруг поняла, что не знаю, как смогу отблагодарить этих людей, когда все наконец закончится. И я еще им не верила?

– А как будет «сеть»? – уточнил Димка у Алвара.

– Скереш, – ответил тот и, усевшись на землю, усадил ребенка к себе на колени.

– Ага. Там была сеть… – продолжил было Дима свой рассказ, но Алвар чуть тряхнул его за плечо, привлекая внимание.

– Димар, сейчас мы будем играть. Мы с тобой сидим в центре круга и притворяемся…

– Репками, – объявила я, и Миролюб громко фыркнул.

– А ты кто? – спросил меня Димка.

– Я буду хозяйкой. Буду репку поливать.

– А я ее охранять, – объявил Миролюб, не дожидаясь вопросов.

– А я буду смотреть, – неловко произнес Альгидрас, явно не привыкший выдумывать детям сказки на ходу.

– А чем ты будешь поливать? У тебя даже лейки нет, – подловил меня Димка.

– А она невидимая. А поливать я буду любовью.

Я присела рядом с сыном и взяла его за обжигающе горячую руку. Закрыв глаза и потянувшись к нему, я испуганно замерла. Если в Алваре сегодня я видела яркую бурлящую лаву, то Димина стихия была сейчас похожа на жаркие угли, то тут, то там залитые черной липкой смолой. Я попыталась потянуться к его аэтер, но ее нигде не было видно. Казалось, смола залепила ее так, что и не пробраться.

Сжав свободную руку в кулак, я зажмурилась.

У меня все получится. Нужно просто убрать эту мерзкую смолу.

Сначала ничего не выходило, потому что я не могла понять, как отпустить свою аэтер и направить ее в Димку. В голове звучали слова Гаттара о том, что Силами учатся управлять веками. Но потом я вдруг очень ярко вспомнила день, когда мой ребенок появился на свет. Он выглядел маленьким, красным и орал на все родовое отделение.

«Ну и голосина, – сказала тогда пожилая акушерка. – Певцом станет, не иначе».

И мысль о том, что, если я сейчас не справлюсь, мой сын не станет не только певцом, но и вообще никем не станет, будто открыла какие-то невидимые шлюзы. Белый поток хлынул на уродливые черные пятна, сперва увяз, застопорился, но потом пошел все дальше, укрывая израненную лаву, убаюкивая ее.

Я не знала, сколько времени прошло. Сперва все ожидала, что вот-вот почувствую слабость от потери Силы, даже слепо нашарила руку Альгидраса, безмолвно прося поддержать, если это случится, но плохо мне все не становилось. Белый поток начал просачиваться сквозь лаву, будто впитываясь в нее, и там, где он впитался, появлялось яркое огненное свечение.

– Ох ты ж! – услышала я возглас Миролюба, и на него тут же кто-то шикнул.

В лаве вдруг появилась прореха, из которой выстрелил фонтанчик воды.

– Все хорошо, – тут же отозвался Альгидрас. – Мы все удержим.

«Я разбудила стихии» – эта мысль должна была меня испугать, но мне не было страшно. Я знала, что я не одна, что рядом люди, которые помогут и подхватят… Самые настоящие люди во всем мире.

– Все, краса, – раздался голос Алвара. – Он здоров.

Я облегченно выдохнула, услышав эти слова, хотя и сама уже видела, что мой сын исцелился. Я вновь будто стояла на краю жерла вулкана и любовалась бурлящей лавой, в которой огненные волны то и дело окрашивались в белый холодный цвет, а сквозь них то тут, то там прорывались фонтанчики воды.

– Краса, выходи! – В голосе Алвара послышалось напряжение.

– Надя! – Альгидрас схватил меня за плечи и встряхнул. – Ты слышишь?

Я слышала, вот только сделать уже ничего не могла. Я становилась тем самым белым сияющим светом, принесшим жизнь моему сыну и оставшимся в нем навсегда. А потом я исчезла.

Реальность ворвалась в меня вместе с холодом и запахом благовоний Всемилы. Глотнув сладкой воды, настолько ледяной, что моментально свело зубы, я закашлялась и попыталась вырваться из чьих-то рук, державших меня мертвой хваткой.

Открыв глаза, я увидела до смерти испуганного Альгидраса, у которого вновь дрожали губы, как несколько недель назад, когда он вытащил меня из моря и вернул к жизни. Как же давно это было.

– У тебя