Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

class="p1">— Нет, о таком я бы знала. Но ходят слухи, что Его Величество последние дни проводит много времени именно в той резиденции, избегая двора. Говорят, после возвращения сестры из ссылки он… обеспокоен.

— Чем именно? — заинтересованно посмотрел я на нее. Все же Законники отбирались лично императором и по идее мы были самыми доверенными его лицами.

— Влиянием Авроры Сергеевны на принцев, — она понизила голос. — Особенно на первого и третьего. Наследный принц Пётр стал активно заниматься распространением её «лечебного эликсира», а принц Андрей создал научное общество, которое, по слухам, изучает технологии, изъятые у «Общества Вечного Огня».

Я переглянулся с Виктором. Наши подозрения подтверждались.

— А второй принц?

— Михаил Алексеевич держится в стороне от этого, — ответила Анна Павловна. — Он всегда интересовался только армией. Но даже на него Аврора нашла рычаг давления через талантливого артефактора Варвару Чернову.

Я напрягся, услышав имя Варвары. Неужели Аврора, действительно, имела на неё какое-то влияние?

— Что вы имеете в виду?

— Ничего конкретного, — Анна Павловна развела руками. — Просто странное совпадение: после возвращения Авроры Сергеевны принц Михаил стал активно поддерживать исследования госпожи Черновой. Раньше он был более, кхм, сдержан.

Я постарался не выдать своего беспокойства. Если Аврора в самом деле использовала Варвару в своих играх, нужно было как можно скорее предупредить её об опасности.

— Благодарю за информацию, Анна Павловна, — сказал я, поклонившись. — Вы оказали мне неоценимую услугу.

— Всегда рада помочь коллеге, — она улыбнулась. — И будьте осторожны на аудиенции. Когда при дворе плетутся интриги, даже император может стать заложником обстоятельств.

* * *

Загородная резиденция императора представляла собой великолепный дворец в классическом стиле, окружённый обширным парком с фонтанами и мраморными статуями. Я прибыл точно в назначенное время, и меня сразу же провели через анфиладу роскошных комнат к личному кабинету Его Величества.

Виктор остался ждать в приёмной, а я вошёл один, ощущая непривычное волнение. Несмотря на мой статус Законника, личные аудиенции у императора случались редко, и обычно по самым важным государственным делам.

Кабинет оказался неожиданно скромным по сравнению с остальными помещениями дворца. Простые, но изящные деревянные панели, книжные шкафы от пола до потолка, письменный стол у окна. Никакой вычурной позолоты или кричащей роскоши.

Император Алексей Сергеевич стоял у окна, глядя на парк. Когда я вошёл, он обернулся, и я заметил, что он выглядел уставшим. Тонкие морщинки в уголках глаз стали глубже, а в тёмных волосах появилось больше седины, чем я помнил с нашей последней встречи.

— Максим Николаевич, — он жестом пригласил меня сесть в кресло напротив своего стола, — благодарю, что приехали так быстро.

— Для меня честь получить ваше приглашение, Ваше Императорское Величество, — я поклонился и занял указанное место.

Император сел напротив меня и несколько секунд молчал, словно собираясь с мыслями.

— Я следил за вашей работой, — наконец произнёс он. — Даже когда казалось, что я отстранился от ваших дел после возвращения моей сестры, я внимательно читал все отчёты. Ваша преданность империи и способность выполнять самые сложные задания… впечатляют.

— Благодарю, Ваше Величество, — ответил я, не понимая, к чему он клонит.

— Иногда я задумываюсь, Максим Николаевич, — продолжил император, — откуда у вас эти качества. Такая преданность долгу, такая решимость защищать то, что вы считаете правильным, даже если для этого приходится идти против сильных мира сего. Включая сестру императора. Многие попросту побоялись ее тронуть из-за ее статуса.

Он улыбнулся, но его глаза оставались серьёзными.

— Думаю, вы унаследовали это от своей матери. Мария была именно такой — упрямой, принципиальной, готовой бороться за то, во что верила, невзирая на последствия.

Я замер. Император говорил о моей матери так, словно хорошо знал её лично. Вот только я не встречал упоминаний, чтобы они хоть раз пересекались.

— Мария Леонхарт была выдающейся женщиной, — осторожно сказал я. — Её научные труды до сих пор изучают в лучших академиях империи.

— О, она была гораздо большим, чем просто учёной, — в голосе императора звучала странная нежность. — Она была… особенной. Непохожей на других. И её взгляд на мир, её идеи… Она опережала своё время на столетия.

Он встал и подошёл к небольшому секретеру в углу кабинета. Открыв его ключом, который достал из внутреннего кармана, император извлёк оттуда маленькую деревянную шкатулку.

— Знаете, Максим Николаевич, — сказал он, возвращаясь к столу, — есть вещи, которые я обещал никогда не раскрывать. Обещания, данные женщине, которую любил больше всего на свете.

Он открыл шкатулку и достал медальон с миниатюрным портретом внутри. Лицо было поразительно знакомым, но в то же время я совершенно не знал женщину, изображенную на нем.

— Мы любили друг друга, — тихо произнёс император, глядя на изображение. — Так сильно, как только могут любить два человека. Но обстоятельства… Времена были неспокойные. Моё положение, её секреты… Мы не могли быть вместе открыто. И когда выяснилось, что Мария ждёт ребёнка, мы приняли решение.

Он поднял глаза и посмотрел прямо на меня. В его взгляде читалась смесь боли и гордости.

— Мой лучший друг, Николай Владимирович Темников, согласился назвать вас своим сыном. Ради вашей безопасности, ради империи. В то время, если бы правда вышла наружу, вы стали бы мишенью для многих врагов. А Николай… он всегда был благородным человеком, достойным наивысшего доверия. По моему указу он отослал тебя как можно дальше, в Дальневосточную Губернию, чтобы ты рос там и не знал той опасности, что таилась здесь. Чтобы не было ни одного шанса, что о нашей связи узнают. Боюсь, я и сам мог бы не удержаться, если бы ты находился так близко ко мне.

У меня перехватило дыхание. То, что говорил император, казалось одновременно невероятным и удивительно логичным. Это объясняло холодность, с которой всегда относился ко мне отец-император, объясняло, почему я так отличался от своих сводных брата и сестры.

— Вы… — я не мог подобрать слов.

— Да, Максим, — мягко сказал император, — я твой отец. И Мария была моей единственной настоящей любовью. Той, что не была навязана мне политическими решениями.

Он протянул мне медальон, и я принял его дрожащими пальцами. С миниатюры на меня смотрела молодая женщина с моими зелёными глазами и тонкими чертами лица. Она очень искренне улыбалась.

— Почему… — я прочистил горло, пытаясь