Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

аудиенцию в загородную резиденцию. По возвращении Темников посетил мастерскую госпожи Черновой, где пробыл более часа. Согласно нашему источнику в прислуге, разговор касался предстоящего объявления Темникова четвёртым принцем Российской Империи и признания его сыном императора…»

Аврора скомкала бумагу и с силой швырнула её в камин. Пламя жадно пожрало донесение, но это не могло уничтожить саму информацию, уже отравившую её настроение.

— Четвёртый принц, — прошипела она, наливая себе бокал вина. — Подумать только, у моего брата была тайна, о которой не знала даже я! Вот ведь хитрец, а все такого праведника из себя строил!

Она подошла к окну, из которого был виден освещённый множеством огней Зимний дворец. Город готовился к торжественному приёму, не подозревая о бомбе, которая должна была взорваться через неделю.

«Темников, — подумала Аврора. — Всегда Темников! Сначала он сорвал мои планы по контролю над „Обществом“, затем способствовал моей ссылке, а теперь, когда я только начала восстанавливать влияние…»

Внезапная мысль заставила её улыбнуться. Может быть, не всё ещё потеряно. В конце концов, официального объявления ещё не было. А репутация — хрупкая вещь, особенно в высшем обществе.

Аврора подошла к секретеру и достала чистый лист бумаги.

«Дорогой племянник, — начала она писать, — мне стало известно о твоём новом увлечении научными исследованиями. Полагаю, ты будешь рад узнать, что я располагаю информацией, которая может существенно помочь тебе. Речь идёт о личности, чьё происхождение вызывает серьёзные вопросы…»

Закончив письмо, она запечатала его личной печатью и позвонила в колокольчик. Явившемуся слуге она вручила конверт.

— Лично в руки принцу Петру Алексеевичу, — приказала она. — Немедленно.

Когда слуга ушёл, Аврора вернулась к окну и улыбнулась своему отражению в тёмном стекле.

— Посмотрим, насколько прочно положение нового принца, когда весь Петербург узнает о его сомнительном происхождении. Репутация, мой дорогой племянник, это не пустой звук.

* * *

Неделя перед официальным объявлением пролетела, как один день.

Император настоял, чтобы до официального объявления информация о моём новом статусе оставалась тайной, но, как это обычно бывает при дворе, слухи всё равно просочились. Особенно заметно это стало, когда на одном из вечеров наследный принц Пётр Алексеевич демонстративно избегал меня, а те аристократы, что обычно вились вокруг него, начали шептаться за моей спиной.

Вечером накануне торжества я посетил отцовский — то есть, Николая Владимировича — дом. Как ни странно, он уже знал о предстоящем объявлении.

— Его Величество предупредил меня, — сказал он, когда мы уединились в его кабинете. — Я знал, что этот день может наступить.

— И ты всё время молчал, — это был не вопрос, а утверждение.

— Я дал слово императору, — просто ответил Николай Владимирович. — И потом, это было лучше для тебя. Расти обычным мальчиком, пусть и незаконнорожденным сыном министра, а не принцем с ограничениями и обязанностями.

Я не мог спорить с этой логикой.

— Что бы ни случилось завтра, — твёрдо сказал я, — ты всегда будешь моим отцом. Тем, кто воспитал меня, дал мне имя и положение в обществе.

В его обычно холодных глазах что-то дрогнуло — возможно, это была благодарность или даже гордость.

— Я рад это слышать, — произнёс он. — И я горжусь тобой, Максим. Всегда гордился, даже если не показывал этого.

В гостиной нас ждали Александр и Анастасия, оба явно взволнованные предстоящими переменами.

— Так значит, теперь ты будешь жить во дворце? — спросила Анастасия, когда мы сели за стол.

— О, нет, я себе поместье обустраивал не для того, чтобы так скоро переехать, — я улыбнулся. — К тому же, это не значит, что я перестану быть вашим братом.

— Технически, ты никогда и не был, — заметил Александр с грустным смешком.

— Кровь — не единственное, что делает людей семьёй, — возразил я. — Мы прошли вместе через многое, защищали друг друга. Этого не изменит никакой титул.

Елена Андреевна, моя бывшая мачеха, неожиданно прослезилась. А ведь я даже не заметил как она вошла и слышала наш разговор.

— Я не всегда была добра к тебе, Максим, — признала она. — Но ты всегда был благороден. Я рада, что в твоих жилах течёт королевская кровь. Это объясняет многое.

— Даже если бы её там не было, — мягко ответил я, — я всё равно был бы тем же человеком. И вы всё равно были бы моей семьёй.

Эти слова, казалось, тронули всех присутствующих.

* * *

Приём в Зимнем дворце, на котором должно было состояться объявление, обещал стать самым значительным событием сезона. Император не поскупился на подготовку: огромные залы были украшены свежими цветами, на серебряных блюдах громоздились изысканные закуски, лучшие музыканты столицы занимали свои места на возвышении.

Я прибыл за час до начала, как и было условлено. Мой новый камердинер, рекомендованный самим императором, помог мне облачиться в парадный мундир, специально созданный для этого случая. Чёрный с золотым шитьём, он был похож на форму Законника, но с добавлением элементов, указывающих на мой новый статус.

— Нервничаете, Ваше Высочество? — спросил камердинер, поправляя воротник.

— Пока я не принц официально, — ответил я, — и нет, не нервничаю. Уверен, что всё пройдёт именно так, как надо.

Первым, кого я встретил в отведённой мне комнате ожидания, был император. Он выглядел торжественно в парадном облачении, но в его глазах читалось беспокойство.

— Ты готов? — спросил он без предисловий.

— Как никогда, — я кивнул. — Но, кажется, что-то тревожит вас, Ваше Величество.

Он вздохнул.

— В последние дни при дворе ходят странные слухи, — сказал он тихо. — О твоём происхождении, о причинах моего решения признать тебя. Некоторые даже намекают, что твоя мать была не просто учёной, а… кем-то иным.

Я напрягся. Неужели кто-то знал о Вечном Городе и об истинной природе Марии Леонхарт?

— Что конкретно говорят? — спросил я.

— Разное, — император покачал головой. — Большинство слухов нелепы: что она была ведьмой, иностранной шпионкой. Но некоторые предположения слишком близки к истине, чтобы их игнорировать.

— Вы знали, кем была моя мать на самом деле? — осторожно спросил я.

— Не всё, — признался император. — Но достаточно, чтобы понимать: она была не совсем… обычной. И этого было достаточно для меня. Я любил её не за происхождение, а за то, какой она была.

Он выпрямился, возвращая себе