Загадка башни - Мстислав Константинович Коган

глухим шлепком упало в жидкую грязь. Губы судорожно что-то прошептали. Слова, слетевшие с них разрезались о лязг стали на множество лоскутов. Рёв, крики и стоны десятков глоток разметали их по полю боя. Единственное, что сумело добраться до моих ушей. Короткое и лаконичное слово «Жить».

Солдат сделал ещё шаг. И повторил свои слова чуть громче. Словно бы убеждая себя в правильности своего выбора. «Я хочу жить» — слова на мгновение повисли в воздухе, прежде чем утонуть в гуле боя. Несколько человек стоявших рядом тоже остановились и начали оглядываться по сторонам, пытаясь понять, кто это сказал. Сам же солдат медленно, словно бы всё ещё не был уверен в собственном решении, повернулся. Замер на одно бесконечно долгое мгновение. И сорвался с места в сторону леса.

Сделал шаг. Другой. Третий. Подскользнулся. Упал. Громко выругался и снова начал подниматься. Парни, следившие за ним попятились назад. Их вульжи и гвизармы тоже начали опускаться. Один судорожно смотрел то на меня, то на своего товарища, уже почти поднявшегося с земли. Другой неотрывно пялился на нежить, беснующуюся прямо перед первой линией и медленно, но верно отходил назад. Третий судорожно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

Дезертир же встал. Рванулся вперёд. Успел пробежать ещё один шаг, прежде чем ему в челюсть впечаталась латная рукавица Бернарда. Послышался короткий сдавленный вскрик, тут же перешедший в невнятное бульканье. Дезертир упал, как подкошенный и больше не двигался.

— Стоять на месте! — заорал сержант, — Если кто дёрнется — я трахну его труп!

— Первая линия! Сомкнуть строй! — где-то по правую руку от меня заорал командир синих.

— Генри не спи! — рёв барона, раздавшийся над самым ухом, вывел меня из оцепенения, — Надо заткнуть прорыв. Первая линия колет уродов в брюхо, вторая добивает. На счёт три. Раз!

Я моргнул и огляделся по сторонам. Справа и слева от меня уже стояли по двое пехотинцев с гвизармами. Над плечом высовывалось древко бойца вставшего во второй ряд. Зараза. Теперь я, похоже на передке.

— Два!

Я поудобнее перехватил гвизарму и нацелил её в грудь ближайшего упыря. Раз первая линия колет, вторая добивает, значит моя задача бить нежити в грудь. Желательно так, чтобы остриё вспороло кольчугу и увязло в гнилом мясе. И при этом желательно ещё самому не подставиться под ответную…

Три!

Строй срывается с места. Ноги делают шаг. Другой. Третий. Остриё гизармы нацелено в грудь ближайшего упыря. У него в руках топор. Он не сможет меня достать.

Удар. Остриё с лёгкостью разрывает ржавые кольца кольчуги и входит уроду прямо меж рёбер. Тот на мгновение замирает, уставившись на древко гвизармы. Замахивается топором, намереваясь его перерубить. Но не успевает опустить руку. Лезвие протазана(копьё с листовидным наконечником) с противным, чавкающим хрустом врезается ему в глазницу, утопая в ней и дробя череп. Нежить на мгновение замирает, словно бы не в силах осознать свою вторую смерть, а затем попросту виснет на наших копьях.

— Сбрасывай! — крик раздаётся над самым ухом. Протазан тут же уходит вперёд, отталкивая повисшую на нём нежить. Я наоборот, рывком тащу гвизарму на себя. Остриё с глухим чавканьем выходит из гнилой плоти и обездвиженный труп падает прямо на своего всё ещё живого собрата.

— Давай!

Рывок вперёд. Удар. Остриё гизармы входит в грудную клетку монстра. Тот на мгновение дёргается. А затем опускает длинное ростовое копьё и без замаха бьёт им меня прямо в грудь. Сталь скрежещет о сталь. Воздух густым, липким комком застревает в глотке. Острыми осколками стекла начинает резать лёгкие. Мир начинает темнеть, но пальцы всё ещё судорожно сжимают древко.

— Сбрасывай! — окрик бьёт по ушам. Руки рефлекторно тянут древо на себя. Труп заваливается вбок, а глаза уже судорожно мечутся по полю боя ища нового противника. Но его поблизости нет.

Земля перед нашим небольшим клином завалена неподвижными трупами. Остальные уже отошли и формируют некое подобие нашего собственного, ощетинившегося пиками строя. Первая линия уже сомкнула щиты за нашими спинами.

— Назад живо! — крик барона на мгновение заглушил рёв нежити, отошедшей от нас на приличное расстояние. Несмотря на то, что их строй вновь ощетинился копьями, идти в атаку они не спешили. И через секунду я понял, почему.

Над головой просвистел камень. Просвистел, и с грохотом ударился о щиты первой линии, сомкнувшейся за нашими спинами. За ним тут же последовал второй. Третий. Четвёртый. Рядом со мной охнул боец. Охнул, выронил пику и схватился обеими руками за голову. На его шапели образовалась солидная вмятина.

Полководец мертвецов не собирался лезть на наши копья, пытаясь расширить прорыв. Вместо этого он выманил остатки второй линии вперёд, из под прикрытия башенных щитов и теперь собирался расстрелять их, словно в тире. Хитрый уёбок.

Щёлкнули арбалеты. Один из бойцов на фланге покачнулся. Выронил копьё. Схватился за торчащий из груди болт и начал медленно оседать на землю. На таком расстоянии кольчуги уже не спасали.

— Назад! — вновь прогремел голос барона, а в следующий миг чья-то рука вцепилась в ворот моего гамбезона и резко дёрнула на себя.

Я попятился, стараясь не выпустить гвизарму из рук. Краем глаза заметил, как один из солдат, тащит того бедолагу, в которого только что угодил камень. Но больше рассмотреть ничего не успел. В следующий миг мир взорвался мириадами цветных точек. Рассыпался на них и растворился в глухой, тяжелой темноте, оставив меня наедине с тупой, ноющей болью где-то в районе лба и тяжелым стуком кровяных молоточков в висках.

— Вытягивай! — чей-то приглушенный крик с трудом продрался сквозь вату, забившую уши. Рука, вцепившаяся в воротник, вновь рванула меня назад. Тело потеряло равновесие, рухнув всем своим весом на того, кто меня тащил. Ноги поволоклись по земле.

— Закрывай! — новый крик. Мир всё ещё был погружен в темноту. Светлые пятна уже понемногу пробивались сквозь её плотный полог, но всё ещё не складывались в цельную картину. Молоточки в висках постепенно затихали.

Чьи-то сильные руки дёрнули меня вверх, поставив на ноги. И поддержали, когда тело повело куда-то в сторону.

— … жив? Сражаться можешь? — слова продрались сквозь шум крови в ушах. Я попытался было ответить, но в следующий миг липкий комок воздуха, застрявший в горле очень настойчиво попросился наружу. Живот скрутила внезапная резь, вынудившая меня наклониться вперёд. А дальше всё произошло само собой. Сил сопротивляться всё равно уже не было.

— Да