Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Пусть на мне не было привычных доспехов магистрата нефритовой канцелярии но золото в земле позволяло мне игнорировать такую мелочь. Миг и в следующую секунду моя кожа стала твердой, как камень. Когти сгоревшего скользнули по моему плечу, не оставив даже царапины. Я развернулся, поймав его голову в крюк левого клинка, и рванул. Хруст позвонков, фонтан искр вместо крови.

Тварей слишком много, а для подобного всегда есть способ решения. Мир вокруг замедлился, когда кольца Огня и Ветра стали дарить мне свою мощь. Я видел каждый удар за долю секунды до того, как он был нанесен, чувствовал каждое движение противника. Танец превратился в смертоносную поэзию — уклон, удар, разворот, рывок. Шуаньгоу пели в воздухе, разрубая плоть и кости с хирургической точностью.

Но Того не сдавался. Он читал новое заклинание, и воздух вокруг него стал багровым.

— Если вы не поймете добром, — прохрипел он, — поймете через боль! Пусть придут те, кто знает цену справедливости!

Из алтаря поднялись новые фигуры — на этот раз не порождения страхов, а духи павших воинов. Воины в изъеденных временем доспехах, с мечами, светящимися призрачным огнем. В их пустых глазницах плескался фанатичный блеск — они искренне верили, что сражаются за правое дело.

Вот только мне было плевать. Голодные духи певшие свои жуткие литании восполняли мою силу быстрее чем я успевал ее тратить. Толпа слабых противников идеальный враг для меня. Мгновение — и я оказался перед первым призрачным воином. Его меч еще только начинал движение, когда мой правый крюк уже вспарывал ему горло. Левый клинок перехватил удар второго противника, развернул его в сторону и полоснул по запястью. Призрачная рука отлетела в сторону, но самурай продолжал атаковать.

— Даже мертвые сражаются лучше живых! — выкрикнул Того. Безумный фанатик, он еще не понимал, что его духам меня не остановить. — Видите? Только те, кто готов умереть за идею, достойны нового мира!

Я не ответил, сосредоточившись на бое. Три призрака окружили меня, их клинки резали воздух, оставляя светящиеся следы. Но четыре стихии давали мне преимущество — силу, чтобы пробить любую защиту, прочность, чтобы не бояться ударов, ловкость, чтобы видеть все атаки, и скорость, чтобы быть везде одновременно.

Шуаньгоу заскользили по дуге, зацепив клинки двух воинов и выбив их из рук. Поворот, рывок — и оба призрака рассыпались искрами. Но третий успел достать меня мечом по боку. Удар был не смертельным — энергия Земли держала, — но болезненным.

И тогда я призвал их.

— Ты хотел нового мира? Говоришь мертвые сражаются лучше живых? Так узри истинную мощь воина Справедливого Судьи! Сегодня я принесу справедливость на эту землю! — Мой рычащий голос сотрясал стены древнего храма. Не знаю откуда взялись эти пафосные слова, но я чувствовал, что они были очень уместны. — Братья по крови и пустоте. Придите. Пора жрать!

Воздух вокруг меня потемнел. Из ничего материализовались черепа — человеческие, но увеличенные втрое, с клыками длиной в палец и глазницами, полными фиолетового огня. Три, пять, восемь — целая стая моих вечных спутников, наполненных энергией Пустоты.

Первый череп вонзил клыки в плечо призрачного солдата. Тот завыл, пытаясь стряхнуть с себя духа, но тщетно. Второй и третий черепа атаковали утопленника, разрывая его на куски с отвратительным чавканьем.

— Что это? — прохрипел Того, отступая к алтарю. — Что вы такое?

— Тот, кто идет своим путем, — ответил я, направляясь к нему сквозь хаос битвы. — Без фанатизма, без слепой веры. Просто вперед к своей цели.

Голодные духи пожирали его порождения одного за другим. Черепа носились по храму, как разъяренные осы, вгрызаясь в плоть врагов и высасывая из них жизненную силу. Каждая их жертва делала меня сильнее — обратная связь, связывающая меня с моими темными союзниками.

Последний призрачный воин попытался заблокировать мой путь к священнику. Его меч описал широкую дугу, целя мне в шею. Я пригнулся, правым крюком поймал клинок, левым полоснул по животу. Призрак согнулся, и тут же на него обрушились три черепа, разорвав на части.

— Вы не понимаете! — закричал Тогоо, прижимаясь спиной к алтарю. — Я хочу спасти этих людей! Дать им справедливость!

— Вашу справедливость, — возразил я, останавливаясь в шаге от него. — По вашим правилам. А кто вас просил?

— Но система прогнила! Нобу давит народ, господин слеп, чиновники воруют! Кто-то должен это остановить!

— Согласен. Кто-то должен. — Я поднял правый шуаньгоу, нацеливая его в горло священника. — Но не через резню невинных.

— Невинных? — Того рассмеялся истерично. — Посмотрите вокруг! Все виноваты! Те, кто давит — и те, кто терпит! Те, кто ворует — и те, кто позволяет воровать! Только огонь может очистить эту грязь! Я даю им шанс переродиться и стать сильнее!

— Может быть, — согласился я. — Но не огонь скверны.

Клинок вонзился ему в горло, перерубив трахею. Кровь хлынула через рану, забрызгав алтарь с его костями и свитками. Того упал на колени, хватаясь за шею, глаза его расширились от ужаса.

Не от боли — от понимания. Он умирал, а его великое дело оставалось незавершенным. Все жертвы, все страдания, все было напрасно. Просто потому, что пришел кто-то кто может его остановить!

Выдернув клинок, я обтер кровь о его одежды и коротким жестом развеял голодных духов. Судя по моим ощущениям и тому, что храм начал меняться, я был прав и этот ублюдок был первым стражем именем которому была Ложная Справедливостью

Голодные духи исчезли, растворившись в воздухе. А я остался один в храме, полном дыма и запаха крови. Того лежал у алтаря, который он превратил в символ своей извращенной справедливости.

Снаружи послышались шаги. Сацуо вошел в храм, оглядел бойню и покачал головой.

— Кончено? — спросил он.

— Здесь, да. Но сперва нужно закончить работу. — Я шагнул вперед и резким движением отсек голову мертвому жрецу. Староста выглядел потрясенным до глубины души, но мне было все равно. Любой кто так долго общался со скверной может возродиться. — Храм это только начало. Того был не причиной, а следствием. Корень зла намного глубже.

— Что вы имеете в виду?

— То, что настоящие враги еще живы. И скоро о моем вмешательстве узнают все. И словно по волшебству раздался приближающийся стук копыт. Пьеса становится