Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

— А как же те элементные штуки, которые вы уже переделали? Ты говорил же… Или это секрет, я ничего не путаю? — уточнил Макс.

— Это не только не секрет, но и уже в работе. Разложено по библиотекам с рекомендацией к использованию. Значит, в презентации они не нуждаются, кому надо, тот уже знает. На День Мандрагоры выходят с концептами, которым нужно финансирование и продвижение. Для срочного привлечения внимания. Когда понятно, что сейчас такая идея еще кому-нибудь в голову придет, и ты пролетишь. В принципе, его надо было бы назвать День Опоссума.

— Почему? — удивился Макс.

— Бежит — орет, — пояснил Дима. — А мандрагора просто орет.

— А!

— На игру давайте зарегистрируемся, мне нравится, да и в следующую субботу я ничего не делаю, — деловито предложил Баклан, прокручивая форму.

— Давай, — согласился я. — Отказаться-то всегда можно. Наверное.

Но до Дня Мандрагоры было еще больше недели, можно сказать, в следующей жизни.

* * *

Скалодром, инкубатор, поиск жилья на каникулы, предстоящие экзамены — эта активность хоть и пыталась занять всё мое время, но никак не могла отвлечь меня от мыслей, куда делись мои родители вместе с бабушкой. За деда я не волновался, его, пока он не захочет, никто не найдет, это его нормальное состояние.

Проделав очевидные упражнения по напоминанию семье о себе и не получив никакой реакции, я призадумался. С одной стороны, если они взяли и исчезли, значит, у них есть на это причины, а, с другой, мне нужно знать хоть что-то. Я сел на кровати, взял планшет и уставился в него.

Мама мне в свое время говорила, что, когда становишься взрослым, всё, что нужно знать о родителях, что у них всё нормально. И тогда можно не беспокоиться. Больше ничего знать не надо. И, похоже, это правда.

А вдруг их уже нет? Холод дохнул мне в спину. Я вздрогнул и обернулся: ничего удивительного, окно слетело с фиксатора и распахнулось. Наверное, кто-то небрежно зацепил его вчера. Еще и окно со мной разговаривает, совсем плохой стал. Окно я прикрыл, но теплее мне от этого не стало.

Что если я остался совсем один? Я некоторое время потоптался вокруг этой мысли, пока не натоптал целую проплешину на воображаемой поляне. Нет, мне надо узнать, что с ними. Куда они делись? А вдруг я все же что-то могу сделать? Предположим, что с ними всё в порядке, я просто не подумал об очевидных вариантах.

Я вышел в коридор, зашел в тренировочную комнату и лег звездой на пол. Что я не учел? Где я не поискал? Что я забыл? Память блистала прохладной пустотой, как холодильник после разморозки, зато пальцы внезапно загорелись огнем, как будто я сунул их в кипяток. И меня тут же подкинуло на месте. Ну конечно! Ведь мама много лет состояла в сообществе любителей восточной музыки. Вернее, восточных струнных инструментов. Как же оно называлось-то? Тар и рубаб? Рубаб и тар? Точно! Дома у нас было штук пять этих странных фиговин, в детстве я время от времени пробовал мучить самый маленький из этих инструментов, но быстро терял интерес. Не верю, чтобы мама за это время не зашла туда ни разу. Значит, всё, что мне нужно — посмотреть, была ли она там. И всё.

План был хорош, и сообщество это я обнаружил практически сразу, но затык возник на входе. Вариант заявиться туда со своей рожей и именем я сразу отмел, значит, нужно было сооружать другую личность. Хотя бы поверхностно, полную имитацию я бы не потянул, но должно было хватить и внешних эффектов. Я надеялся победить вход за пару часов, но вышло иначе. Утра мне не хватило. Имя, морду и даже видео с игрой на рубабе я изготовил быстро, но дальше со мной вступил в длительную дискуссию живой модератор, подробно выясняя, что меня сюда привело и чем я могу быть полезен. Да, ничем, блин, это вы мне нужны, а я сразу уйду, как только решу свой вопрос. И терзать ваши уши не буду.

К счастью, моментально отвечать не требовалось, от людей старшего возраста не ждали быстрых реакций. Я ведь прикинулся семидесятилетней дамой из Уссурийска и должен был вписываться в паттерн. И если ответы на музыкальные вопросы я быстренько выцепил из сети, то личные повергли меня в ужас. Собираюсь ли я приезжать на собрания? Они проходят два раза в год в Дели и в Пекине. Собираюсь ли я выкладывать свои записи? Буду ли я приглашать сообщников в свой город? Есть ли у нас концертная площадка? Есть ли у меня инструменты на продажу?

Понятно было, что если я на все вопросы отвечу «нет», то тут меня и выпнут, потому что чем я буду интересен сообществу? Пожалуй, быстрее всего я мог бы найти инструменты на продажу, но не сочтут ли тогда, что я менеджер магазина и втираюсь в доверие?

На инструментах я остановил нашу переписку и отправился на лекцию, надеясь на обратном пути проконсультироваться с Марго. Идиотизм, конечно. О чем я ее спрошу? Здравствуйте, Марго, что бы вы сделали, если, скажем, заинтересовались балетом?

На лекцию я сходил, но Марго нигде не нашел. В инкубаторе ее не было, дверь в кабинет была закрыта, в расписании никакие ее лекции не значились. Или я плохо искал? Бродил вокруг я так интенсивно, что меня заметил Антон.

— Кого ты ищешь? Гелия? Он у ректора.

— Марго ищу. Нет ее сегодня?

— Нет, она простудилась и сидит дома. Я не сгожусь вместо нее?

Я представил Антона на месте семидесятилетней женщины с рубабом, поперхнулся и мотнул головой.

— Ну как знаешь, — потерял ко мне интерес Антон.

Можно было бы подождать, пока Марго поправится, но мне уже было невмоготу. Я остановился прямо в коридоре, уперся ногой в стену, вытащил виртуальную клавиатуру из браслета и настрогал письмо. Если она плохо себя чувствует, то и не ответит, а так, может, я ее даже развлеку. Ответила она моментально.

Риц: Марго, добрый день, как вы себя чувствуете?

Марго: Приемлемо, но хотелось бы лучше. У вас что-то срочное?

Риц: Да. Но личное. Бесполезное для общества. Можно спросить?

Марго: Все личное полезно для общества. Спрашивайте

Риц: Допустим, вы бы внезапно заинтересовались балетом. Или мультикомпетенцией живых форм, неважно. Что