Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

Марго: Я бы почитала и посмотрела то, что есть в сети и нашей библиотеке. Если же меня заинтересовало какое-то занятие не с точки зрения зрителя, а с точки зрения участника, то постаралась бы познакомиться с людьми, которые уже занимаются этим делом

Риц: Вот! Как участника. Что потом?

Марго: А нет никакого потом на этом этапе. Оно, может, и будет, но позже. Просто знакомлюсь и говорю, мне интересно, позвольте узнать об этом побольше

Риц: А что вы предлагаете взамен?

Марго: Книгу куплю, если она есть. Лекции. Если в нужном мне направлении ничего подобного нет, люди просто общаются, то я могу предложить только свой интерес. И восхищение

Риц: Огромное спасибо! Выздоравливайте!

Марго: Пожалуйста

Интерес и восхищение! Вот так просто? Не верю! Тем не менее, я тут же сел и набил реплику для модератора, обещая ему свой интерес и восхищение, а больше ничего, потому что ничем пока не располагаю. И бинго! Меня тут же пустили в сообщество! Надо будет разобраться, что это за магическое обещание, но пока мне надо отыскать маму.

Антон два раза прошел мимо застрявшего меня, хмыкнул, но ничего не сказал. Да мне надо писать, стоя на одной ноге. Никуда не пойду.

* * *

Собрание, которого не было ни в каком расписании, проходило в кабинете, который был выделен проректору по стабильности с неясными целями, и с такими же целями использовался. Например, честно, но тихо пообщаться небольшим коллективом.

Ректор Седов вышагивал вокруг стола, за которым собрались Бином, Полоз и Гелий. Гости лениво обменивались мнениями о подвижках в апгрейде элементной базы и соглашались, что дело пахнет работой на годы вперед. Или, наоборот, если все навернется моментально, то и делать ничего не будет нужно. Просто засыпем все песком и приляжем сверху.

— А что, как дело продвигается с биокристаллами? — поинтересовался Полоз у Гелия.

— Никак. Мы их даже не распаковывали. У нас руки не доходят. Совсем молодые грызут проблему с базовыми элементами, а те, кто постарше, занимаются текущими проектами.

— А мы с вами заседаем.

— Именно так. Разве не этим должны заниматься убеленные сединами старцы? В зависимости от культуры нам полагается чай с колотым сахаром или же камин с виски.

— Виски, желательно, сразу в камин.

— Да, будет хорошо гореть, но не факт, что в нужном месте.

— Господа, — прервал беседу ректор. — Я сводку с мест уже получил, и хотел бы напомнить, что нам предстоит подать отчет об обучении андроидов. Если ничего с октября не изменилось, и мы по-прежнему используем их в качестве приборов, то нам нечего будет рассказывать после Нового года.

— После Нового года — это когда? — поинтересовался Полоз. — У меня ближайшая встреча в марте.

— Я о ней и говорю.

— Сейчас только декабрь. У нас скоро сессия. Я бы озаботился только тем, как мы их будем аттестовать, тем более, что, насколько я понимаю, они ничего не производят на практикуме. Только пишут в себя материал. Как мне доложили, первокурсники с трехлетней программы приспособили андроидов в качестве тренажера и гоняют на них тесты. И пытаются изъять из тестов те вопросы, на которые андроиды не могут ответить правильно. Мотивируя это тем, что если алгоритм ответа не подвластен андроиду, то это и не алгоритм вовсе.

— И как успехи?

— Успехи имеют место быть. Рудник снял эти вопросы из теста, чтобы включить их в устный экзамен. Поскольку они требуют рассуждений и всесторонней оценки обстоятельств, что плохо укладывается в тест с множественным выбором ответов.

— Итого, с помощью андроидов мы уточняем методики и упрощаем замеры прогресса студентов. Но это не очень похоже на обучение их самих. А они у нас чему-нибудь научились?

— Ловить плюшевые копья?

— Нет-нет, только не про копья. Не говорите мне об этом. Гелий, что скажете?

— Я не очень слежу за этим проектом, но если у нас есть данные, что андроиды стали точнее оценивать состояние студентов и их реальный прогресс, то это величайший успех, и больше можно ничего не делать. Правда.

— А у нас есть такие данные?

— Есть. Ведь изначально они в принципе не использовались для этой цели, и с эффектом низкой базы…

— Я понял. Запишите это, пожалуйста.

— Запишем.

— А что все-таки у нас происходит с элементами?

Ректор выразительно посмотрел на Гелия. Тот ответил.

— Ваяем заплатки. Серьезного продвижения нет, но я бы и не ждал пока. Между прочим, Министерство взяло на себя контроль за лицензированием новых элементов. Самую большую дыру мы совместными усилиями заткнули, но все остальное стоит в очереди, а Министерство сомневается. Между прочим, я никоим образом их не тороплю, но хотелось бы отметить, что мяч на их стороне, не на нашей.

— Они хотят прорыва.

— Все хотят прорыва. Мы тоже хотим. А что, кстати, наши коммерческие коллеги? Чем там гордится коллектив?

— Технотрек сделал аналог вашего бумеранга, но он не прошел лицензирование.

— Я видел эту поделку, — скривился Гелий. — В лучших традициях наших бывших студентов. Он в половине случаев делает, что должен, а в другой половине рассыпается на части и замусоривает окрестности. Ничего особенно страшного, но крайне неаккуратная работа. Не могу поверить, что они у нас учились.

Помолчали. Несмотря на то, что Старому университету было до смерти интересно, что происходит на параллельных забегах, возможностей что-то об этом узнать у них было немного. Конкуренты ненадолго высовывали голову над поверхностью и тут же прятались.

Голова появлялась обычно с двумя целями: сообщить, какую замечательную вещь она сделала, и попросить увеличить финансирование. Желательно раз в десять. Самое ценное же — гипотезы, сомнения, ложные пути, — оставались за кадром. Возможно, это было к лучшему, поскольку вал подобной информации нужно было адекватно обрабатывать, чтобы извлечь из него пользу, а людей, которых можно было бы поставить на этот поток, у них не было.

Попытка привлечь к анализу Технотрековского продукта андроидов ни к чему не привела. Созданный в недрах Технотрека альтернативный бумеранг был скормлен Софье и Мимиге-5 на анализ, но они смогли только выдать вердикт, что элемент имеет огрехи структуры на базовом уровне. В переводе на человеческий — сделан кривыми руками.

Про руки, которые его делали, в Старом университете знали достаточно. И Марш, и Фантом, которые поучаствовали в обвале Приемной комиссии