Немезида ночного ангела - Брент Уикс

Исмаена все еще выглядывает.

– Может быть, они пройдут прямо. О нет… Кажется, они…

Я запускаю ка'кари в замочную скважину, щупаю им цилиндры замка, заставляю жидкий металл принять нужную форму. Щелк.

– Они идут сюда! – шипит она.

– Открыто! – говорю я. – Нужно было посильнее толкнуть!

Я затаскиваю Исмаену следом за собой в концертный зал, прямо в непроницаемую тьму.

Мы в задней части зала. Я иду вдоль скамей, слышу, как за мной в страхе спотыкается Исмаена, дохожу где-то до середины и вдруг понимаю, что мы не одни. Мой взгляд пронзает тьму, и за составленными друг на друга скамьями я различаю чье-то плечо, а за декоративными пилястрами – чей-то шлем.

Засада.

Ви отбросила перо.

– Что. За. Бред! – Она со скрипом отъехала на стуле от стола. Всплеснула руками, затем сложила их на груди и откинулась на спинку.

Сестра Ариэль, работавшая на другом конце библиотеки, вздохнула и тоже отложила перо.

– Да, дитя?

– Как у мужиков получается в одну минуту быть такими умными, а в другую… когда… тьфу!

– Судя по тому, насколько эмоционально ты говоришь, подозреваю, что под обобщенными «мужиками» ты подразумеваешь Кайлара?

– Чего?.. Да, Кайлара! Полнейшего кретина. Я сейчас читаю о том, как он встретил…

– Тс-с-с! – оборвала ее сестра Ариэль.

Кровь отхлынула от лица Ви. Она чуть не сказала это вслух. Здесь. Где у стен были уши. Уши, которым очень не понравится то, о чем Ви чуть не сболтнула.

И она еще назвала Кайлара кретином?

– Ну что? – спросила Виридиана, разыгрывая перед подслушивающими недовольство. – Он встретился с какими-то солдатами и сделал… глупость, полнейшую глупость. Ну, вы знаете, как и всегда. Глупость, которой можно было избежать.

– Неужели? – сказала сестра Ариэль, которая, похоже, все прекрасно поняла. – Знаешь, иногда мне кажется, что нас в Кайларе больше всего пугали именно его слабости и, в частности, его неопытность. Сами по себе эти качества, вероятно, были бы безвредны. Будь он обычным молодым человеком среди обычных людей. Но вкупе с его огромной силой? Они пугают.

Очень часто Кайлар не понимал, что задуманные им авантюры попросту невозможны, поэтому он шел и все равно ввязывался в них… Чаще всего это заканчивалось катастрофой, поскольку он стремился совершить нечто настолько сложное, что большинство людей не стали бы и пытаться. В то же время иногда его попытки увенчивались успехом, чем вызывали у окружающих большое недовольство. Поэтому он был так труднопредсказуем и практически неуправляем. Так что да, я соглашусь, он настолько умен и настолько… тьфу. – Последнее слово сестра Ариэль произнесла сухо, но с тайной ухмылкой. Затем, будто наговорившись с Ви, она подняла перо, повернулась к своим бумагам и пробормотала: – Впрочем, то же самое можно сказать и про кое-кого еще.

Кое-кого?..

– Ой, да идите вы, – пробурчала Ви, уткнувшись носом в свои записи. Но в ту же секунду она совсем позабыла о сестре Ариэль и почти позабыла, как разозлилась на Кайлара из-за того, что он попал в столь очевидную западню. Хотя Ви хорошо знала, о чем прочтет дальше, и даже видела все своими глазами, она совершенно не представляла, что думал об этом Кайлар.

Нутро Виридианы сжалось. Нет, не совсем так. Ей было все равно, что Кайлар думал «обо всем». Ей было важно, что он думал о том, как поступила Ви в самом конце.

Глава 67

Представление во тьме

– Сюда, – говорю я и тяну Исмаену к большой статуе посреди зала.

– Дверь на другой стороне, – отвечает она. Но Исмаена позади, а я двигаюсь быстрее нее. Если у меня и были хоть какие-то сомнения в том, нарочно она завела меня сюда или нет, ее ответ окончательно их рассеивает.

Выбора у меня не осталось. Я не знаю, кто устроил мне засаду и что им обо мне известно. Я знаю только то, что с каждой секундой, которую трачу на размышления, силок затягивается.

Дарзо однажды сказал: «Если возможностей много, значит, ты в опасности. Тысяча дверей – это тысяча узких мест, в которых тебя могут попытаться убить. Но если возможностей нет, это означает смерть. Тупик в конце переулка – это всегда засада. Чтобы жить, мы должны ступать по краю тени, по тропинке между опасностью и смертью. Другой дороги нет».

Сейчас надо мной относительно низкий потолок, потому что я стою под ярусами зрительного зала, но в самом центре, над партером, потолок парит в трех или четырех этажах над полом. Там у врага будет больше возможностей, больше углов атаки, но и у меня появится выбор. Вертикальный выбор.

Мой взгляд мечется из стороны в сторону, считывает окружение, избегает лишних деталей и выхватывает важные. Я не вижу насыщенно-зеленую обивку, расшитую золотистой нитью, зато вижу укрытие. В плохо спрятавшихся врагах я вижу не людей, а их способности: копейщик, копейщик, командир, лучник, чародейка, едва заметно водящая руками вокруг незримого шара, который она готовится превратить в свет и смерть. Она притаилась за занавеской, не понимая разницы между укрытием и маскировкой.

Судя по тому, как небрежно они прячутся, враги либо не знают о том, что я вижу во тьме, либо не воспринимают мои способности всерьез.

Все это я успеваю понять, не пройдя и пяти шагов вглубь зала. Тем не менее я продолжаю напрягать глаза. Сколько еще их здесь спряталось?

Исмаена сильно тянет меня назад, пытается остановить. Что-то говорит, но я ее не слушаю. Ее слова относятся к тем деталям, которые сейчас неважны. Она уже подтвердила свою причастность к засаде. Но из-за того, что Исмаена начала сопротивляться, у меня резко сократились варианты того, как с ней поступить: убить, обезвредить, взять в заложницы или отпустить.

Отпустить? Нет, нельзя отпускать кого-то, кто хочет вас убить, особенно если у этого «кого-то» за поясом спрятан нож.

За ее громкими возгласами я слышу скрип железа о дерево; он доносится от двойных дверей, в которые мы вошли. Их заперли на перекладину, закрыв нас внутри.

Краем зрения я замечаю, как чародейка выпрямляется и готовится дать команду остальным.

Я рывком притягиваю Исмаену к себе, – настолько резко, что вывихиваю ей плечо, – затем выхватываю у нее из-за пояса нож и бросаю его в чародейку, которая в ту же секунду выкрикивает:

– Сейчас!

Нож плоховат, для метания не годится, и я немного не рассчитал бросок – однако клинок задевает чародейку по лицу. Она отшатывается, спотыкается, и магический свет, которым она собиралась осветить комнату для нападающих, гаснет.

Оказавшись в кромешной тьме, я приказываю