Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

Боярин Репьев дверь с ноги открыл, та об стену грохнула, ровно пушка, Вивея вскрикнула, дернулась – куда?!

Некуда!

– Государь обыск приказал сделать. Ты, боярышня, сама сознавайся, тогда на дыбу не вздернем!

Голос у боярина убедительным был.

И репутация.

И мужик громадный за его спиной, в кожаном фартуке, с кнутом на плече и клещами в руках. И клещи алым испачканы.

Кровью куриной. На поварню заглянули, там поругались да позволили и клещи испачкать, и даже «палача» кровью заляпали. Выразительно получилось.

Вивея того не знала, задергалась вся.

– Я не… то есть не я…

– Все так говорят, – протянул мужик.

Голос у него был под стать внешности. Низкий, рычащий, в черной бороде клыки белые блеснули.

– Тебя, боярышня, видели, как ты яд в блюда подливала. Пузырек-то выкинула уж? Или не успела?

Вивея и ответить не смогла, горло перехватило.

Видели?!

Кто?! Рука сама к груди метнулась, туда, где флакончик был спрятан. Боярину Репьеву других доказательств и не понадобилось.

– Сама выдашь – или одежду содрать да обыскать?

Вивея назад отшагнула, потом еще… и стена там, в лопатки жестко уперлась, остановила, боярышня по ней руками слепо зашарила!

– Я не… не… не смейте!!!

– НУ!!!

Таким тоном медведя остановить можно было, не то что девчонку малолетнюю, глупую. Вивея, словно во сне дурном, пузырек достала, боярин его к носу поднес, понюхал.

– Кажись, оно. Акимка, сбегай, покажи лекарю Козельскому. А ты, боярышня, сказывай все подробно, не таи: кто яд дал, кто подстрекал, чего хотела?

Вивея обхватила себя руками.

– Я…

– На дыбе-то все одно расскажешь, но лучше ж самой? И ноги не переломают.

Боярышня задрожала – и принялась послушно рассказывать.

И про снадобье для блеска глаз, и про гадину Заболоцкую, которая ей дорогу перешла, и про царевича… Ну ведь она бы лучше была! Почему ее понять не желают?

Боярин слушал недолго. А потом, когда вернулся подручный с подтверждением от Козельского, кивнул подручному:

– В Приказ ее. Пусть посидит, подумает.

Пытать дуру он не собирался. Да и без того ей хорошо не будет. Камера, сырая, да с крысами, да с охапкой соломы в углу…

И кандалы тяжелые.

И татю не сахар, а уж такой вот боярышеньке изнеженной и вовсе слезы горькие. Все расскажет, и дыбы не понадобится.

* * *

Фёдор так и сидел бы в коридоре, но когда боярин Репьев к Мышкиной пожаловал, заинтересовался царевич. Комнаты боярышень, считай, друг рядом с другом, двери видно… и зачем ему мужик такой?

Что это задумал боярин?

Не любил Фёдор Василия Никитича, а все ж признавал, что есть у боярина и свои достоинства.

Неглуп он, и характер есть у него, и дело свое он знает, и Борису пуще собаки какой предан. И ежели устроил он спектакль, то неспроста это.

Фёдор поближе подошел, к стене прислонился, ждал.

Видеть, что в комнате происходило, не мог он, а вот слышалось все великолепно. И обвинения. И оправдания. И…

Ярость поднималась из глубины, ярость накрыла волной и без того слабый разум, ярость смыла все человеческое. Ежели б не «палач», который чудом успел Вивею прикрыть, Фёдор бы ей в горло вцепился.

Накатило…

Царевич рыком рычал, к горлу Вивеи рвался, та завизжала, в угол забилась – упасть бы в обморок, да и то не получается, как видишь глаза эти белые, выпученные, как пальцы скрюченные ровно когти к твоей шее тянутся… жуть накатывает.

Палач Фёдора перехватил, Михайла в ноги ему кинулся, подбил, упал царевич на пол – и его тут же сверху стражники придавили… едва не разлетелись, но весили больше, кольчуги же, да и двое их, третьим палач упал, четвертым Михайла – и все одно трясло их, Фёдор до горла Вивеи добраться рвался.

Боярин Репьев ее за локоть схватил, за собой потянул.

Но о долге не забыл он…

– Хоть слово лжи скажешь – отдам тебя царевичу!

– НЕТ!!!

– ОТДАЙ!!!

Все сплелось в единый клубок воя, криков, почти звериного рычания… когда б не убрали Вивею, так и Фёдора успокоить не удалось бы. Наконец кое-как подняли, успокоили, отряхнули, извинились даже… Фёдор всех злым взглядом обжег, особенно Михайлу, и из коридора ушел к себе. Устя не проснулась даже, разве что приснилась ей собачья драка.

Михайла за Фёдором и не пошел даже, все одно сейчас извиняться смысла нет. Он продумывал, как бы ему в приказ Разбойный пройти… Покамест плохо получалось. Но может, и не понадобится.

Вот когда не казнят боярышню Мышкину, Михайла с ней и разберется. А покамест… Может, еще и повесят? Борис не гневлив, но такое нельзя спустить с рук, чтобы в палатах царских всякая дрянь людей травила…

Подождет Михайла, он ждать умеет, и сундучок с камешками самоцветными тому подтверждение.

Подождет…

* * *

Бояре себя долго ждать не заставили, мигом к государю явились, Борис тоже их ожиданием томить не стал.

– Заходите, бояре, разговор у нас горький будет. Дочерей ваших отравить пытались. Повезло – вовремя яд заметили да спасти девушек успели.

– Как?!

– Кто?!

Не похожи внешне были Петр Семенович Васильев и Кирилл Павлович Орлов. Ничем не похожи. Один длинный да тощий, второй маленький и круглый. Первый весь оброс, хоть ты лешего с него рисуй, второй лысый, ровно коленка девичья. Васильев весь раззолочен, обряжен пышно, посмотришь – зажмуришься.

Орлову не до того. Шубу накинул, а под ней рубаха чуть ли не холщовая, рукав прожжен, штаны грязные.

А дочек оба любят, оба взволновались – и на миг стали похожи, ровно зеркало.

– Яд в блюдо подлили. А кто… выясняет пока боярин Репьев.

– Выясняет он?! – змеем лютым прошипел Васильев. – Что с девочкой, государь?!

Хоть тут Борис спокойно ответить мог:

– Сейчас при ней лекарь хороший. Повезло, вовремя яд распознали. Обед начался, боярышни за стол сели, кушать начали, потом одна из них, боярышня Заболоцкая, заметила, что неладно с девушками, тревогу подняла, а боярышень воду пить заставила. Вот яд и вышел из тел. Повезло.

– Заболоцкая? – прищурился Орлов. – Откуда ж познания такие?

Борис на это ответил бы легко, да правду и боярам сказать нельзя. Что волхве, пусть даже юной, яд увидеть? Считай, ерунда. А только лучше промолчать о таком. Другое Борис сказал:

– Она у себя дома за больными ухаживала. Знаете ведь, Федьке она нравится, вот я и приказал разузнать. Алексей Заболоцкий приказал дочь учить, мало ли что случится дома. Дети гадость какую съедят, али кто из холопов поранится – разное бывает в хозяйстве.

Бояре переглянулись.

Так-то да… и