Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

И уселась кушать.

Постепенно и остальные боярышни приходили, за столом рассаживались.

Вот себе Орлова кусочек заливного взяла.

Вот Васильева.

А вот и Устинья, и тоже заливное взяла.

Вивея едва не взвизгнула от радости, чудом сдержалась.

Получилось?!

Неуж получилось?!

Устя кусочек в рот положила. И так-то она не великий едок, а уж после разговора с патриархом и вовсе ничего в рот не лезло.

Вот напротив боярышня Васильева сидит, лопает так, что за ушами трещит… ей заливное нравится. А Усте кусок в рот не лезет… поковыряла вилкой. Нет, не лезет, хоть что ты делай. Может, просто сбитня попить? И того не хочется. Ей бы несладкого чего, а лучше – воды колодезной.

Может, и не заметила бы ничего Устя. Но боярышня Васильева спиной к окну сидела. И Устя вдруг… увидела!

Зрачки у боярышни расширяться стали. Вот просто так. Свет ей в лицо не бьет, а зрачки все шире и шире. И лицо покраснело, вот она тарелку в сторону отставила, к кувшину руку протянула и пить принялась. Словно… словно…

– В порядке ли ты, Наталья? – Устя и сама не поняла, как вопрос задала, язык сам дернулся.

– Д-да…

И голос низкий, охриплый.

Устю ветром из-за стола вынесло!

– Не ешьте ничего!!! Яд здесь!!! ВОДЫ!!!

Боярыня Пронская из-за стола поднялась, руки в боки уперла:

– Да в уме ли ты, Устинья?!

Может, и услышала б ее Устя, а может, и нет. Она уже рядом с Натальей Васильевой была, за руку схватила, к свету развернула.

И – лишний раз убедилась.

Да, и это в монастыре было. Одна из монахинь покончить с собой хотела, не по нутру ей была жизнь затворническая. А паслен… чай, не редкость, не роза заморская, такой-то дряни везде хватает.

С той поры Устя и запомнила, да и потом про ведьмино растение еще почитала.

Схватила со стола первый же кувшин, принюхалась.

Вода. Вроде как с ягодами какими…

– ПЕЙ!!!

И столько власти было в ее голосе, столько силы, что Наталья и пискнуть не решилась, принялась воду глотать безропотно.

– Тазик!!! – Устя на слуг рявкнула, те заметались, откуда-то бадью добыли… над ней боярышню и рвать начало. Устя ее поддержала, на боярыню Пронскую оглянулась: – Не знаю, что именно отравили, куда яд подсыпали. Проверить надобно, распорядись.

Боярыня забулькала невнятно, потом все же возмутилась:

– Да с чего ты…

Поздно.

В горницу уж Фёдор входил. Михайла кое-кому из слуг приплачивал, как только суматоха в горнице началась, к нему люди кинулись. А уж он к Фёдору:

– Кажись, отравили кого. В тереме, где невесты!

Фёдору больше и не понадобилось. Как представил он, что Устя… что это ее…

Сердце захолонуло, в боку резь началась, так и кинулся опрометью через все палаты, и Михайла за ним.

Так они все и увидели.

Одну боярышню над тазиком рвет, вторая в уголке по стеночке сползает, Устя над первой боярышней стоит, поддерживает ее, боярыня Степанида что-то сказать пытается…

Фёдор и рявкнул, как смог. Пискляво получилось, ну да и ладно!

– Немедленно за лекарем!

– И воды с солью! – Это уже Устя крикнула.

За водой Михайла метнулся, кого-то из слуг пнул что есть силы… шум поднялся, гам.

* * *

Лекарь царский ровно улитка полз, Устя и не заметила, как появился он. Она уж успела и на вторую боярышню внимание обратить, та по стенке сползала, и лицо у нее тоже было пунцовое…

– Да что с ними?! – почти взвыл Фёдор.

– Ведьмина ягода. – Устя даже не повернулась к нему. Ей бы вторую боярышню напоить… первую тошнит, вот и ладно, вот и хорошо, пусть тошнится! А вторая стоит, и лицо у нее такое… Больше яда съела?!

Ох, мамочки…

Полыхнуло под сердцем черное, жутковатое… Кто-то Усте в руки воду с солью сунул. Устя и сама не поняла, что произошло, просто ощутила.

Словно огонь, который жег ее, в воду впитался, растворился в ней.

Но думать она о том не стала, некогда, кое-как, сквозь стиснутые зубы, вторую боярышню поила.

– Вот, глоточек… ну, давай же, еще! Хоть чуточку… не сдавайся…[83]

– Что здесь происходит?! Ради каких глупостей меня вызвали? Уйди, боярышня! Не мешай…

С этими словами лекарь и опустился рядом с Устиньей, грубо ее от боярышни Орловой оттолкнул. Устя на локоть упала, не удержавшись, и не заметила, как Фёдор ему в зад ногой прицелился, да не пнул, не успел, боярышню Орлову рвать начало. И судороги… Куда уж тут!

Устя рысью ей на ноги кинулась. На Васильеву мельком взглянула – та над тазиком висит, и рвет ее. Но взгляд осмысленный… то ли съела меньше, то ли всосаться яд не успел, кто ж ее знает?

Придавила боярышню к полу, выдохнула.

– Поите ее! Чем больше яда сблюет, тем лучше! Может, выживет?!

– Устя! – Фёдор рядом упал на колени, боярышню к полу прижал. – Что надобно?

– Козельского позови! Этот дурак стоит… да помоги ж ты! Желудок ей промыть надобно! Трубка-то есть?[84]

Фёдор только взгляд через плечо кинул. Мигом Михайла исполнять кинулся. А он сам попробовал боярышню придержать, чтобы хоть как напоить…

Устя кое-как, по глотку ей воду вливала, горло массировала, ругалась такими словами – Фёдор и не думал никогда, что она такое знает.

Потом откуда-то Адам Козельский появился, легче стало…

Устя кое-как отползла, к стене прислонилась, смотрела, как промывают Орловой желудок, как распоряжается невесть откуда появившийся государь…

Фёдор рядом с ней почти упал. Сил не было.

– Яд?

– Яд.

И такое зло Фёдора пробрало.

Яд!

И не в кого другого целили, наверняка в Устинью! Другая-то ему не надобна!

Устя… а не начни боярышни раньше кушать, что было бы? И она бы сейчас…

Фёдор как был у стены, так Устинью в охапку сгреб, к себе прижал. Боярышня и дернуться не пыталась, сил у нее не было вовсе.

– Устя, Устенька… никому тебя не отдам!

И видеть не видывал, как неодобрительно смотрят на него сразу несколько человек в комнате.

Устинья всхлипнула беспомощно.

– Что… что сделать, Устиньюшка?

– Лечь… пожалуйста. Сил нет…

– И молока бы боярышне горячего. Сонных капель дать? – Адам рядом оказался. Есть такое свойство у хороших лекарей – рядом со всеми больными разом быть.

– Да, пожалуйста. – Устю трясти начинало всерьез, то ли от близости к Фёдору, то ли от усталости, а может, и от страха.

– Возьми-ка ты, братец, капли, проводи боярышню да напои.

Фёдор на Бориса поглядел благодарно. Лекарь капли Устинье вручил, Фёдор так по коридору и