Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

И я приказал своим подчиненным:

— Установите тщательное наблюдение за итальянским военным атташе Кобеньяри. Очень вероятно, что и черный «Мерседес» приписан к гаражу либо итальянского посольства, либо к итальянскому торговому представительству. А у террориста в сером пальто и в шляпе, которого мы ищем, установлена прямая связь с итальянскими заказчиками в Москве. Следовательно, наблюдая за итальянцами, можно выйти и на этого исполнителя. Пока поднимите все дела на тех царских офицеров разведки из аристократов, которым удалось сбежать из Крыма вместе с Врангелем. Выбирайте из них по возрасту от 35 до 45 лет. По описанию свидетеля, фигурант подходит под этот интервал. Проверяйте наличие родни в Италии. И вот еще что. Вроде бы, этого фигуранта зовут Андрей. Но, это не точно. Возможно, что имя кодовое.

Разумеется, вероятность того, что опытный итальянский шпион назвал настоящее имя своего законспирированного ценного агента-киллера даже в разговоре с близким знакомым и коллегой, была небольшой. Но, зацепка все-таки имелась. И интуиция подсказывала мне, что весь этот клубок вполне можно распутать, если не спугнуть того самого Кобеньяри, который, наверняка, даст новое задание своему агенту в самое ближайшее время. У меня имелось одно предположение, на которое наталкивали уже выясненные детали. Вернее, одна деталь не давала мне покоя. Водитель «Мерседеса» в цепочке законспирированных отношений между итальянским резидентом и Андреем либо являлся третьим лишним, либо выполнял роль связного. Скорее всего, второе. Почти наверняка, сам Кобеньяри не стал бы передавать бомбу с радиовзрывателем. А вот организовать передачу через водителя — почему бы и нет?

Тут и Эльза высказалась:

— Получается, что этот условный Андрей, установив бомбу в макет дирижабля, подъехал на «Мерседесе» куда-то сюда, к ДК Железнодорожников.

— Почему ты так решила? — спросил Глеб.

— Так ведь просто установить бомбу мало. Надо же ее еще и взорвать точно в подходящий момент. Причем, не раньше и не позже. Иначе того эффекта, на который террорист рассчитывает, не будет. Значит, Андрей должен был или сам приехать сюда, к дому культуры, чтобы наблюдать и дожидаться подходящего момента, или заслать сообщника, — сказала женщина, имеющая опыт руководства Подольским ГУБЧК.

— А ведь она правильно говорит, — поддержал Эльзу профессор Шорин.

Несмотря на ранение левой руки, в которую глубоко впились несколько гаек, он не поехал в больницу. Я же не собирался выгонять Шорина из нашей спонтанно сформировавшейся главной следственной группы, поскольку, во-первых, этот умный человек разрабатывал ту самую звукозаписывающую аппаратуру, которой уже вовсю пользовалось ГПУ и благодаря которой только что был получен ценнейший материал о деятельности итальянских шпионов. Во-вторых, Шорин являлся отличным специалистом старой школы, возглавившим Царскосельскую радиостанцию еще в 1917 году, поучаствовав до этого в Империалистической войне, где получил серьезное ранение и орден Святой Анны 4-й степени за обеспечение связи на передовой. В-третьих, он считался в области радиоэлектроники среди коллег просто русским Эдисоном, настолько был талантливым изобретателем. И, если в той прежней моей истории он значительно больше прославился своим «шоринофоном» и озвучкой кино, чем всем остальным, что он придумал, так это во многом от того, что ему не слишком доверяли, как и прочим выходцам из пресловутой категории «бурспецов». Но, теперь с дискриминацией по происхождению я решил покончить, а потому отныне таких великолепных интеллектуалов, как Шорин, необходимо приближать к себе, а не отдалять, если я хочу создать в ближайшей перспективе новое эффективное руководство СССР и подстегнуть научно-технический прогресс. Ведь мне было хорошо известно, что Александр Федорович изобрел не только звукозаписывающую аппаратуру, советское звуковое кино и централизованную систему радиовещания, но и много чего другого: быстродействующие радиотелетайпы, электрокардиографы и даже первые системы телемеханики, позволяющие обеспечить выпуск беспилотных катеров, танков и даже самолетов!

А Шорин, между тем, развивал свою мысль:

— Теоретически, чтобы задействовать взрывное устройство подобного типа, террористу не было необходимости находиться слишком близко к зданию. Он мог послать управляющий радиосигнал, например, находясь в паре кварталов отсюда. Вот только тот самый момент, когда нужно активировать передатчик, ему кто-то должен был подсказать. Следовательно, если подрывник и не проникал в здание, то сообщник у него внутри обязательно имелся. Он и подал сигнал обладателю передатчика тем или иным способом именно в тот момент, когда, пионеры вынесли заминированный макет на сцену.

Я согласился с этими доводами:

— Что ж, вполне логично. Значит, осталось найти того, кто мог бы сделать это, либо позвонив нашему условному Андрею по телефону, либо подав ему какой-то иной сигнал из окна или с крыши здания. Опосредованным исполнением объясняется и некоторая неточность момента взрыва, произведенного тогда, когда я наклонился под стол, чтобы поднять упавшую бумагу со своими тезисами.

Поскольку мы располагали показаниями охраны из наших же сотрудников, расставленных по всему зданию, внутри и снаружи него, перед началом конгресса, круг лиц, которые могли бы подать сигнал террористу во время выхода пионерской процессии на сцену, был установлен довольно быстро. Все участники конгресса в момент взрыва находились в зрительном зале. Потому они оказывались вне подозрений, как и мы, сидящие в президиуме. Но, если не считать самих охранников, сообщником подрывника мог быть любой из коллектива дома культуры. Потому предстояло точно определить, кто из сотрудников уединялся от остальных в тот печальный миг или непосредственно перед ним, когда радиосигнал запустил «адскую машинку».

Допрос затянулся еще на два часа, но кое-что удалось выяснить. Основная часть работников культуры находилась или на глазах у охранников, или присутствовала на репетиции народного хора, проходящей в другом зале. Хоровой коллектив собирался выступить после всех речей участников конгресса. И потому к подготовке отнеслись очень серьезно и режиссер, и директор ДК, и дирижер, и руководитель хора, и все музыканты оркестра, и массовик-затейник, и декоратор, и мастер освещения, и рабочие сцены — все они находились там, будучи причастными к репетиции и оставаясь на виду друг у друга.

Профессия клубного работника такова, что все в творческом коллективе достаточно ревностно относятся друг к другу, конкурируя за бюджеты и ставки, выделяемые государством служителям Муз. А потому каждый охотно рассказывал следствию про своих коллег, где кто и в какой момент находился. В результате, под подозрения попадали три человека, которых никто не видел в минуты, предшествовавшие трагедии: бухгалтер, уборщица и секретарша директора. Правда, все трое утверждали, что занимались своими прямыми служебными обязанностями. Бухгалтер готовил финансовый отчет, сидя в своем кабинете, уборщица мыла туалеты,