Фантастика 2025-157 - Александра Антарио

– Сестра ее посильнее, да там покамест не получится ничего. – Платон недовольно бороду огладил.

Ведьма только плечами пожала:

– Значит, еще кого искать будем. Феде сейчас полегче будет, вот ребеночка… не знаю, получится ли. Там придется кого-то из родственников Аксиньи… отец или брат подойдут.

– Брат, – кивнул Раенский. – Не сразу, конечно, месяца через два или три, как привязка установится.

– Хорошо. Что для ритуала нужно, все приготовлю. – Ведьма платок поправила и к выходу развернулась.

А что? Все необходимое она уж увидела, а остальное ей и не надобно. И так неуютно ей на свадьбе было, ровно чей-то взгляд спину сверлил, пристальный, холодный, как клинок меж лопатками уперся.

Кто?

У кого она подозрения вызвала?

Выяснять надобно. И – устранять. Ни к чему человеку с такими подозрениями на белом свете жить. Она поможет.

* * *

На рассвете в церкви, считай, никого и не было.

Патриарх лично.

Семья Заболоцких – вся, кроме Вареньки маленькой и Аксиньи.

Боярин Пущин.

И самые главные люди – жених да невеста.

Борис и Устинья.

Боря невесту к алтарю вел, в нарушение всех правил, а Устя ровно от счастья светилась под покровом легким, кружевным. Вот уж не знала она, что получится, когда кружево плела, а вышел для нее покров: легкий, летящий, снежный…

Патриарх и сам улыбнулся невольно.

Не женятся так цари-то. А только видно, что у этих двоих счастья да любви куда как побольше будет, чем у Федора с Аксиньей. Там и жених стоял, ровно гороха наевшись, и невеста пошатывалась, глаза у нее тоскливые были, а тут оба светятся.

И государь – уж и не думал Макарий, что с такой теплотой Борис на невесту смотреть будет. Но тут явно не только расчет, хотя и он оправдан.

Заболоцкие – род не слишком богатый, но древний. И не слишком многочислен этот род, многое для себя не попросит, а государя поддержит. А еще Федор на Аксинье женился…

Ох, не нравился патриарху этот брак, но Любава настояла, надавила. А вот сейчас венчал он царя и внутренне понимал – все хорошо, все правильно, и на сердце легко и приятно было.

Наконец, последние слова отзвучали, Борису невесту поцеловать разрешили. Государь покров приподнял – и к губам невесты потянулся, а та руки ему на плечи положила, навстречу приподнялась – и так у нее глаза сияли…

Любит она его.

И Макарий поневоле взмолился Господу. И не думал он, а вот само как-то вырвалось.

Господи, спаси их и сохрани! Долгих лет им и детишек побольше!

* * *

Пира тоже не было, молодые в покои государевы прошли, к изумлению всех встречных. А и то – идут по коридору ни свет ни заря двое, рука об руку, государь и боярышня Заболоцкая, и лица у них счастливые… в покои государевы прошли – и там заперлись.

И как понимать такое?

И Борис еще охрану у дверей поставил и приказал никого не впускать! Хоть тут бунт под дверью развернется – гнать всех нещадно, хоть с оружием, хоть в пинки и тычки.

Стрельцы переглянулись, но на охрану встали, бердыши скрестили.

Потом уж, минут через пять, боярин Пущин пришел, Егор Иванович. Его стрельцы любили и уважали за справедливость и кулак тяжелый, спрашивать не решились, да боярин и сам все объяснил, улыбнулся хитро:

– Государь только что с боярышней обвенчался. Вот и не надобно мешать им.

Едва бердыш подхватить успел, а то бы грохнул тот об пол не хуже колокола. Второй стрелец крепче оказался, удержал оружие, но челюсти оба уронили. Полюбовался боярин на зрелище, головой покачал:

– Рты захлопните. Чего удивительного-то? Отбор для царевича был, так и государь себе кого присмотрел да брату выбор давал, не женился. А как обвенчали Федора, так и государь тянуть не стал. Чай, две свадьбы подряд – много, и так похмелье у всех лютое будет.

Стрельцы переглянулись, потом один все ж решил вопрос задать:

– Говорят, старшая боярышня Заболоцкая того… порченая? В обморок она упала на смотринах, оттого и царевич на сестру ее польстился?

– Не упала, а договорились они поступить так, чтобы Федор мог младшую сестру выбрать, – не сильно покривил против правды боярин. Устя от Бориса таить не стала ничего, а Борис Егору Ивановичу рассказал. Считай, и не соврал боярин Пущин, лишь не уточнил, кто и с кем договаривался.

– А-а…

Особо ничего стрельцы не поняли, ну да боярин на то и не рассчитывал.

Он сплетню кинул, Илья Заболоцкий добавит, а дальше люди и сами управятся. Таких кренделей небесных наплетут – куда ему? Еще и сам будет слушать да удивляться…

А пока он Борису чуток времени выиграет. Пусть у них с женой хоть пара часов будет наедине, потом-то кошмар начнется.

Боярин даже поежился чуток и проверил кусочек воска в кармане.

Как самый крик да лай пойдет, надобно будет уши залепить потихоньку. А то болеть потом будут… он и на заседаниях думы Боярской так поступал, когда визг поднимался, вот и сейчас надобно, чай, уши свои, не казенные…

А визг точно будет, или он царицу вдовую не знает. Интересно, доложили ей уже?

И боярин приготовился ждать визит Любавы. Пропустить такое? Да век он себе не простит, это ж какое представление будет! Можно будет потом и внукам рассказывать!

* * *

Борис и Устинья друг на друга смотрели, никто первый шаг сделать не решался. Потом Борис руку протянул, жену к себе привлек, Устя вперед подалась, доверилась безоглядно.

Вот она я, вся твоя, что хочешь, то и делай со мной, люблю я тебя!

Люблю, без меры, без памяти… столько лет оплакивала, столько лет о тебе безнадежно думала, теперь, когда мечта сбылась, ничего не страшно уже…

Ан нет. Страшно.

Мечты лишиться.

А остальное – пусть кто другой боится.

Борис о ее мыслях не знал, только губы розовые, приоткрытые совсем рядом были, и как тут удержаться? Он и поцеловал девушку, и еще раз, и еще… и отклик почувствовал, и ручки маленькие по его груди заскользили… Утро?

А кому важно, утро или ночь?

Важно, что между двумя людьми происходит, словно молния ударила, обожгла, опалила, воедино слила – где чье дыхание? Где чьи руки? Чье сердце бьется так отчаянно, чей стон прозвучал в полусумраке спальни?

Неважно это уже.

Все равно двое на кровати стали единым целым –