Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

ярчайших и трагичных страниц битвы за Москву. Спешно брошенный в бой на волоколамском направлении, курсантский полк под командованием начальника училища — полковника Семена Ивановича Младенцева, задерживал на каждом рубеже по несколько дней немецкое наступление на Москву, выигрывая время для похода резервов и восстановления организованной обороны Западного фронта. За успех было заплачено дорогой ценой половина бойцов и командиров личного состава полка погибли. Однако и врагу был нанесён огромный урон: курсанты уничтожили более двух тысяч гитлеровских солдат и офицеров и подбили около двадцати танков и три бронемашины! Слава героям, как живым, так и павшим! Вечная слава!

— Эй, комроты, даёшь пулемёты!

Даёшь батареи, чтоб было веселей!

— продолжали драть глотку «слегка скуксившиеся» курсанты.

— Не слышу воодушевления! — Перекрикивая разноголосицу, к этому моменту напоминающую протяжные «песни бурлаков» [56], прокричал старший наставник. — Не вижу огонька в глазах!

Спросонья, да без жратвы, какое, нахрен, воодушевление? Но это я так, бурчу по-стариковски. На самом деле не время для нытья! Война… А если бы этих «мажориков» да прямо завтра и в бой? Вот-вот, куда им до тех героических пацанов? А с их командиром — начальником училища, ныне генерал-майором Младенцевым, мне выпало счастье вчера лично познакомиться! Отличным мужиком оказался Семен Иваныч — абсолютно простым, душевным и открытым — даром, что цельный генерал, а в придачу — Герой Советского Союза! Таким и должен быть настоящий командир, если перефразировать Лермонтова к нынешним условиям: слуга отчизне, отец солдатам! Недаром именно ему доверили такое ответственное дело — ковать комсостав своей стране! Он — на самом деле на своем месте, хотя, знаю, постоянно просится на передовую…

— Стой! Раз-два! — наконец скомандовал старший наставник. — Напра-о!

Взвод развернулся, на этот раз боле менее четко — всем хотелось поскорее отделаться от въедливого наставника, и, наконец, умыться и пожрать.

— Слушай мою команду… — Болдырь пробежался недовольным взглядом по кислым лицам курсантов. На мгновения задержался на моем «невозмутимом» лице (а чего? «Марку держать» я до сих пор умею!), покачал головой и усмехнулся в пышные усы. — Оправиться всем! Хари недовольные сполоснуть! Завтрак через… — он взглянул на наручные часы, — пятнадцать минут! Построение здесь же! Опоздавших никто ждать не будет! Обойдетесь без жратвы! Но и без наказания… — напоследок «подсластил» он пилюлю.

Ага, дураков-то нет на голодный желудок до самого обеда таскаться. На этот раз на построении будут все! Некоторые ради этого и с места не сойдут, наплевав на «водные процедуры».

— После завтрака у вас начинаются вводные занятия, — сообщил старший наставник, — по Силовой…

— Ох, ты! — выкрикнул кто-то из толпы, не дождавшись конца фразы. — Неужели инициировать будут?

— Куда тебе инициироваться, Шапкин? — Нервно дернул щекой Болдырь. — Ты в строю в ногу попасть не можешь! А туда же: когда инициация? — передразнил он покрасневшего до корней волос курсанта. — Ходить сначала научись, потом уже на Силу рот разевай! Силовик… Хренов! Шапкин, я понятно объясняю?

— Так точно, товарищ старший наставник! — обескураженно отозвался крепкий вихрастый паренек, потупив взор. — Я больше на коне привык, чем в строю… — попытался он оправдаться, но Болдырь резко его одернул:

— Курсантам слова не давали, Шапкин! За нарушение — присоединишься вечером к компании Абдурахманова и Нефедовой. Сообразите там… на троих! — И наставник обидно хохотнул.

От же «унтерское хамло»! Но в армии по-другому нельзя! Дай слабину и каждый начнет заниматься своим делом, наплевав на приказы командования. К дисциплине нужно привыкать, ребятки! А этот Шапкин — Тимоха, как донесла разведка в лице Надюшки, названный в честь своего деда — ныне генерал-лейтенанта Тимофея Тимофеевича Шапкина, а в не столь уж и отдаленном прошлом — подъесаула[57] царской армии на должности командира сотни в Донском казачьем полку, и к тому очень могучего Сеньки-Силовика.

Нормальный пацанчик, так охарактеризовала бы своего сокурсника Надюшка, родись она лет на пятьдесят — семьдесят попозже. Ну, раз нормальный, значит найдем общий язык, и «мочить» в сортире не будем! Хотя, и придется туда вечером заглянуть…

— Значит, повторяю для тех, кто в танке! — произнес старший наставник. — После завтрака у вас занятия по истории Силового дела! После — физкультура и рукопашный бой! А дальше посмотрим, что от вас останется к концу дня! Все понятно?

— Так точно, товарищ старший наставник! — разом взревели курсанты, почуяв какую-никакую свободу и манящий запах, идущий из кухни.

Некоторые курсанты, так никуда и не пошли, продолжая топтаться на плацу, в ожидании похода в столовку. Ну и ничего, что харя не мыта, а вот пропустить утреннюю пайку не хотел никто. Я же решительно заскочил (если так можно выразиться при моей черепашьей скорости) в казарму, схватил рыльно-мыльные принадлежности, опасную бритву и направился к уличной «умывальне». Возле длинного ряда клапанных рукомойников уже толпились мои более быстроногие сослуживцы, повизгивали девчушки — вода с утра казалась едва ли не ледяной. Но свободных мест еще было в достатке — видимо штат предусматривал куда более значительное число кадетов.

Так, перво-наперво, побриться! Пока к моей отросшей за ночь седой грубой щетине не успел приколупаться старший наставник Болдырь. И вот ведь какое странное дело, на голове волос практически совсем не осталось, а щетина на роже с каждым годом становиться все «жирней» и многочисленнее! И сбрить её начисто из-за многочисленных морщин, избороздивших с возрастом мое лицо, все сложнее и сложнее. А уж опасной бритвой, зажатой в подрагивающих руках — та еще задачка. Но я справился! Теперь зубы. Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что никто из присутствующих не смотрит мне в рот, я вытащил свои вставные протезы. Осторожно, стараясь не травмировать психику плескающихся рядом девчушек, я сполоснул их под струей воды из рукомойника и основательно прошелся по ним щеткой и зубным порошком, чтобы блестели, как у кота яйца! Затем набрав воды в беззубый рот, основательно прополоскал полость. Сплюнув, я с удивлением уставился на основательно покрасневшую воду. Нет, десна у меня уже давно кровоточат, на это я внимания и не особо обращаю. Но в этот раз что-то уж очень много крови, и десна в одном месте основательно так саднит! Еще раз оглядевшись (ну и кому нужен старый пердун?) я залез пальцами в рот. Нижняя десна на месте когда-то присутствующих там центральных резцов — единичек, основательно припухла и отзывалась странной болью.

Бляха муха! — едва не закричал я, когда почувствовал подушечкой пальцев в ранке два твердых и абсолютно лишних там «предмета». У меня чего, зубы растут?

Глава 19

Зубы…