Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

Никита почувствовал, как в нем разрастается жгучий шар неиспользованной Силы, и просто топнул ногой. Этот родовой прием ему подсказал в свое время Петр Григорьевич Анциферов, дед сестричек Аниты и Насти. Но он не ожидал, что эффект превзойдет все ожидания.

Земля под стреляющими бойцами обрушилась вниз, утягивая за собой в пластах глинозема, щебня и переплетения корней деревьев всех, кто находился на линии разлома. Внедорожник накренился на один бок, и пулеметная очередь хлестнула по кустарникам, сбривая их под ноль, после чего захлебнулась. С жалобным треском, ломая кроны, в образовавшуюся трещину рухнули несколько сосен. Оставшиеся в живых — от силы четверо человек — сделали то, что и надо было сделать в самом начале. Они убежали.

Никита снял купол, чувствуя облегчение во всем теле. Казалось, еще мгновение — и его разорвет от накаченной мощи магии. Самураи смотрели на него как на живое воплощение бога Хатимана[1], чуть ли не на колени падая. Ичиро Китамуро выпятил грудь, словно гордился знакомством с таким великим воином как Никита-сан. Харитон и Михей застыли, по-новому оценивая своего молодого спутника.

Волхв при общем молчании стравил остатки Силы в Инферно. А потом снял «паутину» с Всеслава.

— Убедились, князь, что я могу и без демонов дворцы и замки брать? — бесстрастно спросил он Всеслава. — Давайте без этих показных подвигов. Забирайте Данилу, своих самых верных слуг — и улетайте. Ичиро-сан, сколько вам потребуется времени, чтобы подняться в воздух?

— Два-три часа, Никита-сан, — Китамуро зачем-то посмотрел на солнце. — Все необходимые приказы о подготовке аэролета я уже отдал. Осталось только доставить туда всех слуг и воинов.

— Ну и прекрасно, — подавив неожиданный зевок, ответил Никита. — Пора эту войну заканчивать. Меня дома ждут.

Примечание:

[1] Хатиман — Синтоистский бог войны, покровительствующий героям во время битвы.

Глава 15

Тверь, Явь-два, июнь 2016 года

Никита проснулся от яростной переклички воробьиной стаи, оседлавшей растущий под окном черемуховый куст. Несколько минут он лежал неподвижно, вслушиваясь в птичий ор, и только потом осознал, что все закончилось. Всеслав принял реальность, в которой ему не осталось места, и вместе с Данилой и Тэмико сел в аэролет клана Китамуро, и сейчас, наверное, уже миновал Казань.

Улыбнувшись в предвкушении скорой встречи с любимыми женами, он вопреки обыкновению, не вскочил и не начал утро с разминочного комплекса. Странная лень и нега навалились на него, удерживая в постели. И это несмотря на двенадцать часов сна в машине. Алексей Рябов, не пожелавший покидать Русь, гнал скрипящую легковушку из Ярославля в Тверь почти без остановок по основной трассе. Хорошая дорога, идущие навстречу колонны военной техники — все радовало сердце. Война, может, и не закончилась, но без главного бенефициара, коим являлся князь Всеслав, грозилась выдохнуться в ближайшие недели. И главное, без помощи союзной миссии.

Раздался требовательной стук. Зевнув, Никита в одних трусах прошлепал по прохладному полу, провернул защелку влево и распахнул дверь. На пороге стоял невозмутимый Абу-Хан Тарковский в безупречном светло-сером костюме, сразу став похожим на респектабельного промышленника или богатейшего купца.

— Барон, — князь старательно спрятал усмешку в усах, — позволите ли войти?

— Если вас не смущает мой вид, пожалуйста, — Никита развернулся и направился к креслу, где лежал домашний халат. Накинув его на себя, он предложил вошедшему Абу-Хану устраиваться, где ему удобно, а сам сел на кровать. — Что-то случилось, Ваша Светлость?

— Ничего такого, что бы требовало вашего присутствия в штабе, — Тарковский как-то странно посмотрел на волхва. — В Ярославль уже входят передовые части преданных Великому князю соединений, сброшен десант, дворец Всеслава и все поместье взято под контроль. Остатки мятежников или сдаются, или предпочитают с боем уходить на северо-запад. Полагаю, это один из проработанных вариантов на случай поражения.

— Новгород? — догадался Никита.

— Да, вероятнее всего. Кому повезет, тот осядет на землях Ганзейского союза, остальных уничтожат. Мы победили благодаря вашей дерзкой выходке. Маги Харитон и Михей уже в красках описали то, что вы наворотили в Ярославле. Весь штаб под впечатлением, — Тарковский хмыкнул. — Готовьтесь, барон, к награде. Великому князю нужны герои.

— Да мне, вроде, здесь ничего не нужно, — пожал плечами Никита. — Вот с сестрами бы встретиться.

— Хм… Но прежде всего, Никита Анатольевич, загляните к своему тестю. Александр Павлович, правильно? Он вчерашним днем в кремль прорвался с боем, требуя барона Назарова, причем — срочно.

— А что случилось? — потер лицо Никита. — Раз такая ситуация, то могли бы меня сразу предупредить по приезду.

— Барон, вы на себя не были похожи после самоубийственной миссии, — Тарковский покачал головой. — Спали на ходу. Бойцы довели вас до комнаты, вы сразу же рухнули в постель не раздеваясь.

Волхв по-простецки, несообразно своим приобретенным титулам, почесал макушку. Он смутно помнил, что вставал ночью пить воду и каким-то образом скинул с себя одежду, а потом снова провалился в сон.

— Да скажите уже, а то ваша загадочность только пугает!

— Съездите к Сабуровым, — добродушно произнес князь. — Великий князь распорядился выделить вам машину. Как только приведете себя в порядок, езжайте. До вечера вы здесь не нужны.

— Миссия сворачивается? — догадался Никита.

— Не совсем. Штурмовые части и большая часть штабных офицеров возвращаются домой, как и вы. Сроки, правда, не определены, но думаю, дня через два-три. А я и Великий князь Меньшиков останутся здесь до особого распоряжения императора. Так что сегодня вы свободны, барон.

Тарковский попрощался и ушел, оставив Никиту в недоуменном раздумье. Он, вообще-то, хотел выпросить у Владимира поездку в Москву и встретиться с Анитой и Настей. Но раз князь очень уж недвусмысленно намекает на визит к Сабуровым, придется послушаться.

Пожав плечами, он отбросил все мысли и пошел в ванную комнату, где принял контрастный душ, попеременно обливаясь то холодной водой, то чуть ли не кипятком. Потом яростно растерся полотенцем и тщательно побрился, со скрипом водя бритвой по лицо.

Гражданской одежды для выхода в свет у Никиты не было, поэтому обошелся полевой формой, кем-то выстиранной и аккуратно проглаженной. Чувствовалась рука той хорошенькой горничной, делавшей ему недвусмысленные намеки. Хмыкнув, он облачился в одежду возле зеркала, и удостоверившись, что