Тьма. Том 4 - Лео Сухов

Последним царём, кто пренебрёг Царским Выбором, был Константин I Нежданный. И хоть он показал себя отличным управленцем и реформатором, но в сорок лет всё-таки упал с лошади и сломал себе шею.

Рюриковичи не терпят слабаков. Совсем. Натура у них такая.

Хочешь править? Докажи, что силён и не дурак!

— Зато осталась традиция судебных поединков. Вообще-то их изначально принято было проводить либо своим оружием, либо на кулаках… Но кулаки бояре не любят, потому что там им залепить мог бы последний крестьянин, — Субаба усмехнулся. — Кулачные бои на Руси — это для всех. Зато на оружии бояре с детства учатся. Даже сейчас. Вот и возникло правило, что поединок и дуэль — только на оружии или на плетениях. И выбор всегда за тем, кого вызвали.

— Значит, если меня вызвал двусердый, который заведомо сильнее меня в плетениях, то я выбираю оружие! — кивнул я.

— Точно! И это, Фёдор, твой спасательный круг! — отозвался Субаба.

С тех пор два раза в неделю, когда остальные ученики уже давно отдыхали, он гонял меня деревянными тренировочными мечами и саблями. Причём длились эти экзекуции иной раз без малого часа по три. Сначала разминка, потом отработка движений с оружием, а затем — поединки с самим Субабой.

И в этих поединках я раз за разом оказывался битым. Всё-таки наш преподаватель не одну собаку съел на избиении ближнего своего. Во всяком случае, саблей, копьём и кинжалами орудовал так, что я даже подступиться к нему не мог.

И это несмотря на то, что на моей стороне была первооснова, которую Субаба не запрещал использовать.

Даже с ускоренным восприятием я не успевал увернуться от всех атак, что мне готовил этот тиран. В итоге, каждая наша схватка заканчивалась одинаково: я получал люлей — причём отнюдь не кебабных, а самых что ни на есть деревянных.

И то, что в ускоренном восприятии движения Субабы были настолько медленными, что я успевал разглядеть подробности — лишь усиливало горечь. Обидно же! Но бросать тренировки я не собирался.

Поэтому терпел. Стиснув зубы, принимал боль и унижение. Пусть уж Субаба методично топчет моё самолюбие здесь, в зале, чем какой-нибудь боярский сынок сделает это один раз и прилюдно. От такого позора, бывает, вовек не отмоешься.

И мне бы сразу обратить внимание, что восьмой жгутик появился сразу после той тренировки, где я на миг подумал, что почти достал инструктора.

Но тогда я так разогнал своё восприятие, что из зала вывалился полностью выжатым, будто через меня прокатили каток. И сначала усталость взяла своё, а потом я замотался и забыл, вспомнив только на следующем занятии.

И вот теперь я снова разогнал своё восприятие настолько, что Субаба, начинавший свою победную атаку, двигался будто в киселе.

Может, я и не сумею его достать, зато точно прокачаю себе чёрное сердце! И почему бы не попробовать? При любых раскладах буду в плюсе. Тем более, это последний учебный поединок за вечер.

Я знал, что просто отбить и увести в сторону саблю Субабы недостаточно. Надо если не победить, то, как минимум, заставить тренера занервничать. А в идеале, нанести всё-таки свой удар.

Вместо того, чтобы действовать «стандартно», я пошёл в атаку одновременно с Субабой. И по тому, как удивлённо распахивались его глаза — понял, что угадал с ходом поединка. Видимо, преподаватель не рассчитывал, что именно в этот момент, когда он применял очередной хитрый финт, я шагну вперёд, да ещё и уворачиваясь от его удара.

Я почти достал. Не хватило самой малости, чтобы верно направить оружие.

Просто за долю секунды до удара я вдруг перестал чувствовать своё тело. А оно, между тем, ещё продолжало по инерции двигаться…

«Ну почему именно сейчас⁈» — успел я подумать, пока моё сознание окончательно не поплыло.

Меня уносило куда-то прочь. Хотелось петь и плясать. Будто душа рвалась наружу, но в этом мире для неё было слишком мало места. Зато в темноту беспамятства меня уносило словно на крыльях. А память Андрея снова подкидывала какую-то дичь, пока моё тело, сбивая с ног Субабу, летело на маты безвольной куклой…

Глава 4

Из книги Д. А. Булатова «Чёрное сердце и Тьма»*

Она всегда рядом. Она следит за нашими мыслями. Она помогает нам расти над собой. Она открывает мир теньки, приподнимая завесу ночной темноты. Она была, она есть, она будет и впредь. Она — это порождение наших больных фантазий. Она — воплощение несбывшихся желаний. Она — это мы.

Она пришла, чтобы показать нам самих себя. Она повела нас на следующую ступень развития. Она поселилась в сердцах лучших, но отвергла эти бесполезные сердца и сделала новые. Она ждёт, когда мы сами вернёмся в её объятия.

Тьма — это мы.

Каждый из нас Тьма, и она — это вся наша совокупность. Невозможно победить себя. Но мы боремся, упорствуем, боимся её и ненавидим. Мы не готовы принять её, отказавшись от собственного эгоизма. Не в этом ли причина наших страданий?

Тьма взывает к нам, просит обратить на неё внимание. Она стучит волшебством в нашей груди, она веет по улицам наших селений, она растекается между лесных стволов и штурмует горные склоны. И всё ради нас… Ради каждого человека…

В тот день и час, когда такие мысли появятся в вашей голове — пишите завещание и уходите от людей прочь. Тьма внутри вас одержала победу!

*Запрещена на землях царства Русского.

Тело, которое вроде бы моё, а вроде бы нет, нерешительно топталось среди мёртвого города. Я снова был лишь зрителем, который смотрит спектакль чужими глазами. Глазами актёра.

И это невероятно меня бесило! Потому что я отлично понимал: если это тело погибнет здесь — умру и я в реальности. Вот только я тут даже управлять конечностями не мог.

Впрочем, честно говоря, не знаю, как повёл бы себя на месте этого несчастного.

Возможно, Тьма и ко мне нашла бы путь. Ведь она уводила в свои сети и более психически закалённых людей. А я… Я даже твёрдыми убеждениями похвастаться не могу. Да, за границы морали в общем-то не захожу, и на том спасибо.

Мальчик Федя хотя бы вёл себя предсказуемо. Памятуя о предыдущем эротическом фиаско, испуганно ждал Андрея, который всё никак не появлялся. Поэтому и не решался идти к центральному храму с разрушенными статуями, а топтался на месте, осматривая руины и