Гнездо желны - Софья Сергеевна Маркелова

– Просто чудовище какое-то, а не кот! – продолжает возмущаться тётя, наблюдая как Инесса счищает с себя валиком остатки шерсти.

– Да хватит ворчать, Анфиска, – осаживает её сестра. – Давайте лучше поставим чайник, пополдничаем, а Лера пока расскажет, как вы там справились в школе.

Меня, как самую не занятую в комнате, отправляют на кухню вскипятить воду. Вот вечно так! Почему бы им не отвлечь Олю, которая только тем и занята, что смотрит в планшет с довольной улыбкой!

Я нехотя поднимаюсь и выхожу в коридор. Двери большинства комнат в гнезде открыты, через распахнутые занавески просачивается совсем слабый солнечный свет, едва находящий в себе силы пробиваться сквозь серые заслоны грозовых туч, запечатавших небо. Накрапывает небольшой дождь, но, судя по порывам ветра, от которых дребезжат стёкла в оконных рамах, совсем скоро начнётся сильная и яростная гроза, каких давно уже не было.

Едва я поворачиваю за угол, как моё тело само собой каменеет от ужаса, и я застываю на месте как недвижимый идол. Передо мной открылся небольшой участок коридора, уводящий на кухню. Её дверь распахнута во всю ширь, виден наш круглый обеденный стол, накрытый бордовой скатертью, холодильник, на котором висят на магнитах старые рисунки Леры, а позади него на подоконнике стоят фиалки и цикламены тётушки Инессы. Идиллию нарушает лишь одна чуждая этому месту фигура, замершая возле стены. В немом молчании там возвышается высокий рыцарь в латных доспехах с красным плюмажем на шлеме.

Ведь это тот самый рыцарь с портрета в художественной школе!

Горло сдавили тиски страха. Я не могу ни вдохнуть, ни закричать – только продолжаю с ужасом смотреть на сошедшую с картины вполне себе живую и объёмную фигуру рыцаря.

Он не двигается. Стоит в паре метров от меня, уставившись в стену, на которой даже ничего нет. Потемневшие латы, громоздкий меч – всё точно как на том портрете. Он так высок, что кажется, если поднимет руку, то легко сможет коснуться наших далеко не самых низких потолков.

Что он тут забыл? Как появился здесь?

Вопросы один за другим заполняют голову. И вроде бы я должна закричать, чтобы позвать тётушек и сестёр, сидящих совсем рядом, через стенку, но у меня изо рта не вырывается ни звука.

Рыцарь медленно, будто в дурном сне, поворачивает голову в мою сторону. Забрало шлема поднято, а внутри него – пустота. И именно это зрелище возвращает мне голос. Тонкий писк ужаса вырывается из горла, и раньше, чем я успеваю об этом подумать, моё тело уже бросается вперёд, прямиком к высокой и мрачной фигуре рыцаря.

Что же это я делаю?! Зачем бегу к нему?!

Даже себе не могу ответить на эти вопросы. Ноги будто совсем меня не слушаются, а действуют сами. Наверное, это адреналин придаёт мне сил и вынуждает защищаться, а не стоять столбом на одном месте.

И вот я, подпрыгнув и нелепо вытянув вперёд ногу, совсем как в старых комиксах про единоборства, которые я раньше обожала, врезаюсь в тело рыцаря. Моя нога, практически не встретив никакого сопротивления, легко проминает доспехи, и они начинают рассыпаться. Едва я неловко приземляюсь на пол после своего грандиозного прыжка, как позади уже слышатся торопливые шаги спешащей на подмогу семьи, а вся фигура рыцаря разваливается на куски, которые при ближайшем рассмотрении оказываются глиняными обломками.

– Что тут происходит?! – Анфиса первой врывается на кухню.

Рядом тут же оказывается Инесса, которая крепко обнимает меня за плечи со спины.

Мои сёстры и брат тоже толпятся сзади, причитая на все лады и пытаясь что-нибудь рассмотреть. А я лишь стою над поверженным врагом и чувствую, как мелко трясутся руки.

– Здесь был тот самый рыцарь с портрета… – наконец выдавливаю я из себя. – Который висел в художественной школе… Он повернул голову в мою сторону, и я так испугалась, что ударила его.

– И он что, рассыпался? – с сомнением в голосе спрашивает Анфиса, опустившись на одно колено и аккуратно трогая глиняные обломки.

Но ведь я совершенно отчётливо видела на этом рыцаре крепкие металлические латы! Мне казалось, что они абсолютно реальны, но теперь на кухонном полу лежит лишь груда коричневатых осколков, словно рыцарь был глиняной вазой… Хотя ещё больше это похоже на обломки шоколадных фигурок, которые тётушки всегда дарят нам с сёстрами на Новый год. Хватаешь такую из-под ёлки утром первого января, торопливо сдираешь фольгу, кусаешь голову – и раз!.. Там ничего нет – только пустота. За тонкой шоколадной оболочкой ничего не кроется, и становится ещё обиднее есть этого зайчика или Деда Мороза. Пожалуй, это всегда было главной обидой моего детства, хотя теперь я уже ничего и не жду от очередной шоколадной фигурки: наперёд знаю, что чуда не случится и в этот раз. Так и тут – рыцарь оказался полым и совсем не грозным, как виделось сначала. Не страшнее пустой шоколадной фигурки. Нужно было лишь посильнее его ткнуть.

Под пальцами Анфисы глиняные обломки медленно рассыпаются в пыль и постепенно начинают исчезать. И в конце концов на полу не остаётся ничего, ни единого следа.

Хорошо, что тётушки вовремя подоспели! А то ведь так и меня могли обвинить во вранье: мол, не было тут никакого рыцаря, а всё это лишь плод моей не в меру разыгравшейся фантазии. И доказывай потом, что я не сочинила это от скуки.

– Что он тут делал? – шёпотом спрашивает Оля, прижимаясь спиной к стене в коридоре. – Мы ведь избавились от лиц в школе…

– Может, он злится, что Варя его ногтями исполосовала? – робко подаёт голос Лера из-за спины старшей сестры. – Мне бы тоже не понравилось, если бы мой портрет так исцарапали. И вот теперь он пришёл к нам отомстить.

– Глупости какие! – сразу же восклицает Анфиса, поднимаясь на ноги и отряхивая руки. – Это была обыкновенная картина, и она тут вовсе ни при чём, я почти уверена.

– Что тут делал этот рыцарь, Варя? – спрашивает Инесса, по-прежнему прижимая меня к своей груди. В таких крепких объятьях любимой тётушки я совсем забываю о пережитом страхе и чувствую незримую защиту, которая придаёт сил лучше всего на свете.

– Он смотрел туда! – Я указываю пальцем на стену. В цветочном узоре обоев едва можно разглядеть исчезающий силуэт лица. Его пустые глаза распахнуты, рот искажён в немом крике. Один из призрачных ликов, от которых мы избавились ещё в художественной школе. Но, похоже, избавились не до конца.

Какой ужас! Неужели теперь эти лица