Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

Я кивнул, подавляя мучительный вздох. Вечно мне не везёт. Но, с другой стороны, не мог же я отправить Веру ночевать в подсобку, а сам разместиться в королевском люксе или что там у них (стопроцентно, удобства все во дворе, хорошо, хоть лето, а не минус пятьдесят пять, как обычно у них тут зимой). Поэтому вопрос с ночлегом был решён, и мы начали заселяться.

Так как здесь были белые ночи, а у меня в подсобке никаких штор на окне не было, то спать я не мог совершенно. Поворочавшись на узком и неудобном топчане какое-то время, я встал, оделся и решил выйти на улицу покурить.

Я вышел в коридор. Здесь царила сонная тишина. Администраторши не было, видимо, спала в своей комнатке. Громко тикали ходки на стене в коридоре и монотонно жужжала и билась в оконное стекло случайная муха.

Я вышел во двор гостиницы и закурил, глядя на окрестные пейзажи сонного городка. Солнце светило нещадно. Если такая жаркая ночь, то боюсь даже представить, что тут будет днём.

Вдруг послышались звуки. Я оглянулся — по дороге, мимо Доски почёта с ударниками труда, шёл конь. Он медленно брёл, поглядывая на меня косым карим взглядом. Я посторонился, пропуская его, и он пошёл себе дальше, цокая копытами по дороге…

Утром за нами пришла машина, о которой я договорился через директора гостиницы. Мы с Верой загрузились и поехали на автобусную станцию. До неё было далеко. Как таковой автобусной станции-то и не было — просто оттуда отходили большие, похожие на «Уралы», машины, которые ехали в разные направления, и в том числе в тот улус, о котором мне говорил Адияков.

Водитель любезно предложил Вере сесть рядом с ним в кабину, мне же пришлось довольствоваться местом в крытом брезентом кузове, где стояли какие-то бочки, коробки, ящики с чем-то, какая-то мебель и прочее барахло. Воняло соляркой и солёной рыбой. Дышать было невозможно. Я постелил кусок брезента, более-менее чистого, который дал мне водитель, и примостился на скрученные в тугой пук канаты. Умостившись так, чтобы не падать и не ударяться о бортики машины при её движении, я положил голову на чемодан и попытался вздремнуть.

Машина тронулась, и угол одного из ящиков больно впился мне в бок. Я переложил чемодан под бок, чтобы прикрыть это ребро, и снова попытался задремать. Вроде как даже мне это и удалось. Минут на пять. Потому что на одном из ухабов машина подпрыгнула, и я больно ударился затылком об ящик. Чертыхнувшись, я понял, что так и не посплю.

Рядом лежали большие рулоны с чем-то, скорее всего, то ли ткань, то ли какой-то брезент. Недолго думая, я влез прямо на них, разлёгся и, наконец-то, крепко уснул.

Проснулся я от того, что машина резко остановилась.

— Выходите! — крикнул водитель, открывая заднюю дверь.

Я встал, потянулся, разминая затёкшие члены, и подхватив наши с Верой небольшие сумки с самым необходимым — чемоданы мы оставили в гостинице, спрыгнул на дорогу.

Мы находились в небольшом улусе. Для Якутии характерны аласные котловины — понижения рельефа, где хоть ненадолго скапливалась вода, и поэтому здесь хорошо росла трава. Поэтому там ставили небольшие деревеньки, выпасали скот и даже пытались выращивать какие-то овощи.

Улус представлял собой несколько домишек, один из них был чуть-чуть побольше. Туда мы с Верой и направились. Она крутила головой, с удивлением и интересом рассматривая совершенно новую и чуждую ей обстановку. Вдали белели две юрты. Водитель влез обратно в машину, и она, сердито чихнув напоследок, отправилась дальше.

Мы подошли к дому, и я постучал. На мой стук никто не ответил, поэтому я открыл дверь и сказал:

— Заходи, Вера.

Двери здесь, что интересно, не запирались. Мы вошли в просторные, пропахшие полынью, солёной рыбой и кожами сени. Прошли по ним, не разуваясь, и я открыл дверь в жилую часть. Мы вошли в сам дом. Там сидела маленькая девочка лет трёх с чуть раскосыми миндалевидными чёрными глазами и с интересом смотрела на нас.

— Дядя, — сказала она и сунула грязный палец в рот, с любопытством рассматривая нас и болтая босыми ногами.

— Ой, ты какая хорошенькая! — моментально засюсюкала Вера к ней. — Ириску будешь?

Некоторое время мы сидели на лавочке и ждали хозяина. Вскоре на улице стукнуло, грюкнуло, и в дом вошёл заросший загорелый до черноты мужик, в накинутом таналае.

— Здравствуйте, — улыбнулся он, нимало не удивившись внезапным гостям. — Мне сказали, что вы ко мне пошли, но я был в огородах, поэтому только сейчас смог дойти. Меня зовут Егор.

Он был типичный якут, ширококостный и сильный.

— А я Иммануил, можно Муля, — сказал я.

— А я — Вера, — улыбнулась ему Вера и погладила прикорнувшую у неё на руках девчушку по спутанным чёрным волосёнкам.

Мужик посмотрел на нас и сказал:

— А вы зачем приехали?

— Да вот, — объяснил я, — приехали из Москвы по просьбе Павла Григорьевича Адиякова. Вы же помните такого?

— Конечно, помню, — махнул головой Егор. — Хороший человек, толковый очень… эх, мы с ним такие дела тут крутили!

Он взглянул на меня и осёкся.

— Так вот, — я продолжил свою речь, — он попросил меня встретиться с несколькими людьми из вашего улуса и забрать меха.

— А деньги ты привёз? — посмотрел на меня мужик исподлобья.

— Ну, конечно, — сказал я, — только они сейчас у меня не с собой, а я оставил их в Якутске. Вот. Но, в принципе, когда мы меха выберем, я поеду и привезу. Или кто-то из ваших со мной пусть поедет и я там отдам. Но сначала мне надо видеть меха.

— Всё будет, и меха будет, и рыба, и мясо подкинем, — усмехнулся мужик, явно обрадованный от того, что есть возможность получить хорошую прибыль:

— А мамонтовая кость интересует?

Меня интересовало всё.

Тем временем он кликнул черноглазую женщину — пожилую, худенькую, юркую, с двумя тонкими седыми косичками, которые выглядывали из-под национального головного убора. Женщина была в длинном тёмном платье, на котором было много разных манист и бус. Она позвякивала этими бусами и вообще выглядела очень экзотично. Вера рассматривала её во все глаза, с восторгом.

Тем временем женщина споро вытащила из печи котелок и начала наливать ароматный кулеш в глубокие миски и ставить