Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

– Нет, – отрезал Герман. – И я объяснил, почему. А, если ты не хочешь понимать, то не мои проблемы… Вадик. – Герман выдохнул дым. – Пока Евгеньич был жив, он нас с тобой разводил. Я его уважал, ты уважал – лбами мы не сталкивались, хотя поводов было до хрена. Мне тебя не понять, тебе меня… Ну, так и топчись оно конем. Нам, слава богу, не в одной команде играть. Сейчас, ясное дело, в Бункере рулить будешь ты – окей, принято. Я со своей стороны ничего не отменяю, как было всё при Евгеньиче, так пусть и остается. Продукты – как возили, так и будем возить. Лекарства, генераторы – что дашь на обмен, буду забирать. То, как оно с пацаном вашим вышло – надеюсь, в первый и последний раз, хотя зарекаться не берусь. А так – вам свое, нам свое. Мне – пахать да сеять, тебе – думы думать. С вакциной, прости-господи, дальше ковыряться… Хоть я, чую, вряд ли до нее доживу. – В последних словах Германа отчетливо прозвучала насмешка.

– То есть, если я сейчас скажу, что вакцина почти готова, ты не поверишь? – вырвалось у Вадима.

Представляя себе, как преподнесет Герману эту новость, он собирался остаться спокойным и даже небрежным. Но не вышло, в голосе прорезалось торжество.

– Если скажу, что риск, на который ты отправлял своих питомцев, оказался оправданным? Что с реагентами, добытыми в Новосибирске, мне удалось оживить детородные клетки? Что… ну, дальше сложно, ты не поймешь. Грубо говоря, так: работы еще много, но дальнейшие шаги понятны. Мы перестали быть слепыми котятами, Герман! Я сделал это. Сделал!

– Да ладно? – Герман, с окурком в откинутой руке, подался вперед. – Всё?! Вакцина – есть?!

– Пока нет, впереди много работы. Но будет, сейчас я в этом уже не сомневаюсь.

– Ну… то есть, все-таки не зря. – Герман быстро взял себя в руки. Кинул окурок в привязанную к ограде консервную банку. Протянул Вадиму руку, крепко сжал его ладонь. – Поздравляю! – заглянул Вадиму в глаза, давно так не делал. Вадим под холодным блекло-голубым взглядом всегда почему-то неуютно себя чувствовал. – Знаешь, а я ведь тоже не сомневался. Если б сомневался, не отпустил бы тогда ребят… А вот верил, что ты своего добьешься! С твоей-то упертостью, у вакцины шансов не было. – Герман подмигнул. Деловито выпрямился, засунув руки в карманы, прислонился к ограде. – Дальше что?

– То есть? – Вадим растерялся.

– Ну, вакцина есть, ты только что сказал. Не сегодня – окей, через год, – но появится. Дальше что? Как это все будет-то? Ты нам пилюлей отсыплешь, или как?

– Нет. – Вот тут уже началась скользкая почва, Вадим говорил медленно, взвешивая каждое слово. – Видишь ли… Процесс воспроизводства нельзя пускать на самотек.

Герман нахмурился:

– Это как? Трахаться под твоим приглядом, что ли?

– Боже, что за чушь! Нет, конечно. Генетический материал уже собран, я начал готовиться давно. Через месяц-два будет готов инкубатор – работы идут, они оказались не такими уж сложными. Несомненно, еще пройдет какое-то время. Весьма вероятно, что первые оплодотворения окажутся неудачными… Но рано или поздно мы увидим дитя новой эры! Человека, родившегося после того, как все случилось. За это я готов поручиться.

– Угу. – Герман прикурил новую сигарету. – Инкубатор, значит. А без него, стало быть, никак? Естественным, то есть, путем?

– Никак. – Вадим ответил чуть позже, чем следовало. Или чуть быстрее, чем следовало, с Германом не угадаешь.

– Врешь, – уколов его пристальным взглядом, определил Герман. – Хочешь то, что получится, у себя растить? Такими людьми, как тебе надо – вроде пацана вашего несчастного? Для того и «материал» запасал?

– Я не…

– Всё, Вадик. – Герман поднял руки. – Врешь, не врешь – у меня, один хрен, мозгов не хватит на то, чтобы лекарство сотворить. – Он не спеша застегнул комбинезон, надвинул капюшон. Взял коня под уздцы. – А это значит, только тебе решать, что дальше делать. Я тут влиять не могу, не воевать же с тобой. Был бы старик жив, – Герман кивнул в сторону кладбища, – глядишь, по-другому бы поговорили. А сейчас в Бункере ты за пахана… Ладно. Я поехал, делов полно. Не тех, которые через двадцать лет, а тех, что сейчас делать надо. – Взбираясь в седло, подмигнул: – А как понадобится за дитями новой эры горшки выносить, свисти! По этой части, слава богу, опыт богатый.

Бункер. 182 дня после возвращения. Кирилл

– Сергей Евгеньевич просил передать тебе вот это. – Григорий Алексеевич протянул Кириллу тетрадь в коричневом переплете. – Он знал, что ты изучаешь архивы. Я догадываюсь, почему не подошел к нему с прямым вопросом – жалел старика, и за это, от меня лично, огромное спасибо. Дал человеку умереть спокойно… Кто руководил Институтом, уже знаешь?

– Да. – Кирилл протянул руку, взял тетрадь. – Знаю. И вам тоже вопросов не задаю. Все ответы, насколько я понимаю, здесь?

– Наверное. Не читал. – Григорий захлопал по карманам в поисках сигарет. – Все, что могу сказать – не смей осуждать Сергея! Это золотой человек. Был… Ясно?

– Вы могли бы не говорить. – Кирилл поднялся. – И я не собираюсь никого осуждать. Я уже понял… что люди слишком разные. И у каждого – своя правда.

Дневник Сергея Евгеньевича начинался со слов:

«Я сумел спасти Кирюшу».

***

Жена Сергея Евгеньевича и мать Кирилла подругами стали задолго до того, как оказались в Институте. Они вместе учились в школе, вместе поступили в университет, свадьбы сыграли с промежутком в месяц. Только детьми обзавелись в разное время – Кирилл, поздний долгожданный ребенок, родился, когда сын и дочь Сергея Евгеньевича уже заканчивали школу.

Семьи дружили. Хотя отец Кирилла, сделав головокружительную карьеру, к сорока годам возглавил ведущие проекты Института, а Сергей Евгеньевич выше заведующего лабораторией не поднялся.

«… Разумеется, Володя предлагал мне другие варианты. Но мы оба хорошо понимали, что административное кресло мне претит, а своего потолка, как ученый, я достиг. В отличие от него. Вот уж кто никогда не жаловался на отсутствие идей! И замечательно умел заряжать своей работоспособностью других. Володя был удивительно талантлив – и по Кирюше уже сейчас можно сказать, что это достойный сын своего отца. От Юли, впрочем, мальчик тоже многое перенял. Доброту, непосредственность, веру в хорошее. Желание помочь всем и каждому… Даже не знаю, на кого из них, отца или мать, Кирюша больше похож…»

В день, когда все случилось, отца Кирилла в Институте не было, улетел на конференцию. Мать