Зловещие топи - Виолетта Орлова

заболел. Не знаю, удалось ли ему прийти в себя… Инк… Погиб на моих глазах, так как Киль оказался Тенью и заманил нас к Желтому морю, тем самым нарушив наши планы по вызволению отца. Нам пришлось бежать из Тимпатру, чтобы выжить.

Кирим с грустью выдохнул.

– Мне никогда не нравился Инк, но это все оттого, что я его совсем не знал. Мы всегда сперва осуждаем то, что нам непонятно. Но ты, кажется, тоскуешь по нему, да?

– Да, – через силу выдавил из себя Артур.

– Мне искренне жаль тебя, мой друг… И что теперь? Что ты собираешься делать дальше? Куда намереваешься идти?

Клипсянин покачал головой.

– Я не знаю… Вы пойдете со мной?

Кирим серьезно посмотрел на друга, и вдруг красивое смуглое лицо его смущенно заалело, как у девушки.

– Послушай меня внимательно… Я предан тебе безгранично и готов идти за тобой хоть на край света, готов принять за тебя стрелу, быть растоптанным разъяренными буйволами – все, решительно все, что угодно… Но теперь, увы, я уже не так свободен, как раньше.

Артур удивленно приподнял брови.

– Что ты имеешь в виду?

Кирим покраснел еще больше.

– Я всем сердцем полюбил Тиллиту. Не хочу вновь обрекать ее на трудности и смертельные опасности. Она – моя семья. В первый наш поход я чуть было ее не лишился; Тилли не умеет плавать; она едва не утонула в водах Осанаканского моря. И как бы я ни дорожил тобой и нашей дружбой, как бы ни восхищался и не любил… Я не могу оставить ее одну. И обрекать на постоянные странствия тоже не имею права. Прости меня, я вынужден отказаться от похода.

Артур кивнул. Он очень хорошо понимал друга, внутренне полностью соглашался с его решением, но все же на какую-то долю секунды почувствовал в сердце непонятную досаду, которая острой стрелой пронеслась и ударила по самому больному. Все люди – эгоисты в той или иной степени; наверное, он тоже такой, ведь и он человек.

– Ты не держишь на меня зла? – робко поинтересовался Кирим, глядя своими оленьими глазами на друга и теперь отчетливо напоминая того самого несчастного Лэка, затворника страшных шатров Ролли. Артур хмыкнул.

– Нет, конечно нет. Скорее уж я рад за тебя, – добродушно сказал он, немного все же слукавив. Ведь сейчас ему бы очень хотелось, чтобы Кирим пошел с ним. Впрочем, и не хотелось одновременно, ведь Артур предвидел – этот путь только его; и он отнюдь не прост. Но теперь ему было страшно бороться в одиночку. Неужели он стал трусом?

Артур понимал: эти мерзкие чувства связаны как-то с его угасающей верой в единорогов, верой в добро. Но мог ли он что-нибудь поделать, чтобы изменить свое отношение к происходящему? В том-то и дело, что мог. Но не хотел.

– Мне надо как можно скорее оказаться в Троссард-Холле, – хриплым и каким-то чужим голосом проговорил Артур. – Надеюсь, ребята по-прежнему там.

– Думаешь, они не ушли на твои поиски? – взволнованно поинтересовался Кирим.

– Я долгое время находился в колонии. Если бы они решили отправиться в Доргейм, то, наверное, еще раньше бы нашли меня. Надеюсь, Даниел послушался и вместе с остальными продолжает учебу в Троссард-Холле. И потом, если их нет в школе… Я всегда смогу дойти до Той-что-примыкает-к-лесу… – Артур помолчал, а потом добавил, чуть более резко, чем хотел: – Думаю, Алан не откажется продолжить путь со мной.

Благородный Кирим вздрогнул и опустил голову, а живой взгляд его карих глаз потух. Очевидно, он ужасно мучился от мысли, что не может сам пойти с другом, как раньше.

В комнату вошла Тилли, держа в обеих руках огромный, пышущий жаром чан с кручеными мантами: внутри белого теста были завернуты черные скорпионы. Девушка увидела, что друзья выглядят понурыми, однако не стала их расспрашивать, проявляя удивительный такт и понимание. Они поели в мрачном молчании, а затем Артур покаянно признался:

– Прости меня Кирим, надеюсь, ты не счел мои слова излишне резкими, у меня сегодня был прескверный день. Я очень устал. Позволь мне лечь спать. Завтра я бы хотел отправиться в Троссард-Холл. Надеюсь, ты смог бы нанять мне единорога.

– Да, да, конечно! – воскликнул армут с жаром. Ему очень хотелось услужить другу, тем более что он чувствовал в сердце вину от того, что вынужден оставить его одного.

В шатре Ролли было прохладно, как в пещере; колючие степные ветра продували его насквозь, однако Артуру все равно было ужасно жарко. Он задыхался и бредил во сне; пот струился по его лицу, а пострадавшая рука поминутно дергалась от боли, словно кто-то невидимый острым кинжалом ковырял рану. Бедному юноше казалось, будто он видит перед собой оленя – того самого, которого ему подарила госпожа Оридиан. А потом на его глазах благородный зверь падал, сраженный чьей-то лукавой стрелой. И Артур беззвучно рыдал над его мертвым телом, поражаясь глубине человеческой жестокости.

«Олень умер», – шептали его пересохшие губы в горячке. Разумеется, учитывая его плачевное состояние, больной никак не отметил приход табиба; а между тем тот навещал больного дважды.

– Сильное переутомление и лихорадка, – повторял лекарь, с жалостью глядя на разметавшегося на пестрых одеялах взмокшего юношу.

– Посмотрите рану на руке! – умолял Кирим, который в эту минуту сам готов был умереть, чтобы только его друг не страдал.

– Пустяковая. Она не должна причинять вреда. Заживать будет долго, но безболезненно, – уверял врач, местное светило науки.

Прошло несколько долгих дней, и Артур, благодаря трогательным заботам друзей, стал идти на поправку. Впрочем, вернее будет сказать, у него лишь спал жар. Но во всем остальном состояние его было далеко от идеального. Тиллита и Кирим самоотверженно ухаживали за ним, забыв про еду и сон, и в какой-то момент Артура это положение дел стало немного тяготить.

– Кирим, – серьезно сказал он другу после проведения очередных лечебных манипуляций. – Я уже нормально себя чувствую. Прошу, вызови мне единорога.

Ложь. Он чувствовал себя прескверно. Особенно беспокоила его рука, которая словно больше ему не принадлежала.

Артур не мог долго находиться в бездействии; его нетерпеливая натура требовала немедленных перемен.

– Да, конечно, – покорно соглашался с ним Кирим. Но проходило время, и ничего не менялось. Тиллита тоже помалкивала, во всем поддерживая своего избранника. Они перемещались по красивому шатру бесшумно, как бесплотные духи, боясь лишним жестом или звуком потревожить гостя; и этот молчаливый сговор особенно донимал Артура, тем более в его нынешнем болезненном состоянии.

– Что происходит? – раздраженно допытывался он у Кирима. – Пожалуйста, вызови мне единорога.

Кирим кивал головой и клялся, что