Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— А почему не стали женское писать?

— А почему ты в трактористы не пошёл?

— Да я как-то вообще не рассматривал такой вариант…

— Ну, вот и я как-то. Не рассматривала.

— Ясно… Я как-то однажды тоже пытался писать…

— А я как-то однажды пыталась возносить души. Потом протрезвела. И в ту церковь меня больше не пускают.

— Вы какая-то злая…

— Да потому что достало. Все вопросы вечно одни и те же. Дальше ты спросишь, где я беру идеи, как именно я пишу, потом скажешь, что у тебя есть сногсшибательная идея, из которой точно получится бестселлер, но тебе недосуг, зато мне, так и быть, по великому блату эту идею даруешь. Всё это уже до сиреневых соплей надоело. Ну не знаешь ты, о чём спросить человека — ну, не спрашивай ни о чём. Почему-то все вокруг уверены, что писатель обожает говорить о себе и о своём творчестве, а ещё — что писателю обязательно нужно узнать, что пишет он какую-то хрень, и любой дурак, если бы у него было время, смог бы лучше.

— А о чём хочет говорить писатель?

— Ни о чём. Писатель хочет, чтобы все сдохли. Разом. И никто ни о чём не говорил. — Женщина покосилась на меня. — Да, вот такая вот я злобная сука. Оттого и заболела, наверное. Покарал меня бог.

— Да бог никого не карает, — покачал я головой. — Сами справляемся.

— Да ну? Серьёзно? Я сама себе онкологию нарисовала?

— Не то чтобы. Просто расценила её как кару за свою жизнь.

— А как мне её было расценивать? Как награду, что ли?

— А есть только два варианта: кара и награда?

— Других не вижу.

— Ну, просто — дерьмо случается.

— Да? А почему, какого чёрта это дерьмо случилось именно со мной? Это что, рулетка? Случайность?

— Какая-то цепочка связанных событий, которую мы, скорее всего, проследить не сможем.

— Кто же этими событиями управляет, если не всемогущий бог?

— Слушай, — решительно перешёл я на «ты», — за бога я ничего не скажу. Нет у меня таких полномочий. А вот насчёт человека — могу. Это, конечно, очень легко и просто — обвинить высшую силу во всех своих несчастьях. Так легче становится. Есть, на кого злиться. Ну, может, тогда ещё один шаг сделать? Будем, как индейцы, в засухе духов обвинять и танцевать танец дождя? Понимаю, в Смоленске не очень актуально, но это так, на уровне общих принципов. Зрелое восприятие ситуации, как мне кажется, должно выглядеть иначе. Вопрос не в том, за что тебе послали ту или иную кучу дерьма. Вопрос в том, чтобы ты, проходя через эту кучу дерьма, сохраняла свою душу в чистоте. Сохраняла свою веру непоколебимой.

— Про это хорошо трындеть, когда ты через свою «кучу» действительно можешь «пройти», — огрызнулась писательница. — А когда ты понимаешь, что — всё, приговор…

— Во-первых, — перебил я, — ты с детства понимала, что — всё, приговор. Не отпирайся. Ну, может, не с трёх годиков, но лет с десяти-то уже должно было сформироваться понимание, что вряд ли тебе доведётся жить вечно, и рано или поздно всё это закончится. Как сказал один великий мыслитель, из жизни никто не уходит живым. Рак, старость, СПИД, маньяк-убийца, автокатастрофа — что-то окажется последней преградой, через которую не перепрыгнуть. А во-вторых, и это чуточку отменяет «во-первых», ты сейчас лежишь здесь и говоришь со мной, пройдя всю ту кучу дерьма, которая щедро шлёпнулась тебе на голову. Так что теперь? Продолжать злиться на бога за то, что жизнь тебе досталась не очень сладкая?

Писательница отвернулась.

— Всё равно, это нечестно, — буркнула она. — По отношению к людям. Мы не заслуживаем такого.

— Конечно, не заслуживаем. А таракан?

— Какой таракан?

— Которого ты тапком однажды размазала. Ну или комар. Они — заслужили, чтобы их жизнь вот так оборвалась? Или это тоже бог виноват? Удобно, кстати! Чикатило вообще невинная овечка, за что осудили — непонятно, это ведь бог всё.

— Так, а как тогда правильно⁈ — Писательница с криком резко села на кровати и уставилась на меня. — Либо всё богом предопределено и задумано, либо он не всеведущий, либо он не всемогущий!

— Огненный Дерек, — вздохнул я, — ты со своей жизнью не можешь ни разобраться, ни примириться. Зачем ты пытаешься понять бога и мироустройство? Ты как трёхлетний ребёнок, пытающийся разобраться в квантовой физике. Да научись ты для начала пирамидку собирать! А если и пирамидка не выходит — ну какая тебе квантовая физика? Зачем? Любой ответ тебя только разозлит.

— А я, может, хочу злиться!

— Так это уже совершенно другой разговор. Хочешь злиться — злись, пожалуйста. У нас тут можно делать примерно всё, что угодно. Только вот не надо требовать от вселенной, чтобы она свернулась в такую фигулинку, на которую тебе злиться будет удобно. Вселенная не свернётся. Она больше, чем ты. Больше, чем я. Больше, чем все люди, вместе взятые. Если хочешь постичь все её тайны, понять и принять — есть один путь, наверх. А хочешь злиться — это пожалуйста, только я уйду. Поздно уже, спать пора. Утром с Ангелом встречаться…

Огненный Дерек молчала секунд пятнадцать, потом выдала:

— Легко тебе говорить. Ты не лежал год в палате, чувствуя, как твоё тело превращается в мешок с дерьмом.

— Тут согласен, не лежал, не чувствовал. И поэтому говорить — легко. Наверное, если бы полежал, говорить было бы труднее. Но слова были бы те же самые. Спокойной ночи, Огненный Дерек. До завтра.

Я встал и дошёл до двери, когда послышался тихий голос:

— Меня Наташей зовут. Спокойной ночи.

* * *

Согласно работающим информационным табло в вагонах, скорость поезда достигла ста пятидесяти километров в час. Николай, в силу профессии, хорошо разбирался в математике, но почти вся физика осталась где-то за бортом восприятия. Он понятия не имел, насколько опасно выпрыгивать из поезда на такой скорости. Влияет ли вообще как-то скорость на безопасность выпрыгивания. Даже не получалось понять, как «физически», по-научному сформулировать вопрос. Ну, на случай, если вдруг появится доступ к интернету.

Пока доступа не было. Телефон демонстрировал полное отсутствие какой-либо сети, что на маршруте