Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

Но, судя по всему, я уже к ней притерпелся слегка, так что вскочил с задницы.

— Когда ты вернешься? — потребовал у гостьи ответа.

Княжна аж обернулась снова, и ее правая бровь приподнялась, выдавая изумление.

— Да как ты…! Никогда. Никогда! Ты разве не понял — я приходила поблагодарить и предупредить.

Ага, именно для этого, а то, что мы минуту назад трахались без долгой прелюдии и как осатаневшие, типа так, фигня какая-то и чистой воды случайность. Как бы не так, я всем нутром прочувствовал ЧТО это было. Может, я еще молодой и бестолковый, но осознать, что после такого людям врозь уже никак, только сдохнуть, мозгов хватает. Есть случайный трах, порыв сиюминутный ниочем, а есть натуральная, мать ее, фатальная неизбежность, что раз и навсегда, без вариантов.

— Не понял и не собираюсь понимать. На хрен мне не нужны ни благодарность, ни предупреждения твои. Я хочу видеть тебя снова. Хочу знать твое имя и как я могу найти тебя.

— Ты реально сумасшедший. Прощай, человек! — она оттолкнулась от пола и выпрыгнула в окно, сразу исчезая в темноте.

— До свидания, княжна! — заорал я, перегнувшись через подоконник. — Ты вернешься! И я дождусь, поняла?!

Глава 9

Наши дни

— Эрин! — окликнул меня Георг и я стряхнула с себя секундное оцепенение.

Чужой, свирепый, циничный, с обострившимися жесткими чертами — это был уже совсем не тот человеческий парень, которого я… Глаза, вот только они остались прежними. Серая живая ртуть, излучашая на меня всегда такую мощь отчаянно голодного вожделения, сумевшего мгновенно просочиться в мой разум и кровоток и отравить собой тяжело и почти безнадежно, точно как ядовитые пары того металла, чей цвет вобрали. Именно оно — яростное пламя не подразумевающей отказа похоти и осталось неизменным, а вот тепла нежности и сияния истинной привязанности, трепетного восхищения, когда-то настолько свернувших мне мозги, что готова была пойти против всего и всех, как и ни бывало. Впрочем, их и правда никогда не бывало, поняла ведь это, хоть и с большим опозданием и позволив получить мерзавцу от себя почти все, что он хотел. Почти.

— Идем! — кивнула я Георгу, пошла к воротам, увлекая его за собой и махнула всем остальным, приказывая не следовать за нами.

— Как ты допустил это? — развернулась в ярости к супругу, едва мы остались наедине за дверями его кабинета. — Как посмел отпустить Эрика в эту проклятую вылазку?!

— Эрин, твой сын уже достиг возраста сарга и по собственному желанию участвовал в тренировках молодежи, как и полагается всем мужчинам Курта.

— Тренировки — да, но кто позволил тебе бросить его в реальный бой?

— Я не делал этого, Эрин! Неужели ты действительно думаешь, что я посмел бы предпринять такое не получив твоего позволения, да и в принципе!

— Но ты клятый проктор-прим Курта, как мальчишки и Эрик с ними могли напасть на стаю Дикаря без твоего ведома?

Дикий, проклятый Дикий, вот как его теперь зовут. Обращенный неимоверной силы, сам способный к частичной трансформации и передающий это уже своим обращенным мерзким неофитам. Бесноватый псих, плюющий на наши вековые законы, который выкосил десятки стай чистокровных и заставил считаться с презренными дворнягами, что сражаются на его стороне с безумным упорством и преданностью. Тот, кого ненавидят и желают убить столько хранимых Луной, но никак не могут этого сделать. Он лишил Курта прежнего величия и мощи, отнял больше половины территорий, но почему-то не уничтожил полностью, как если бы желал унизить как-то по особенному, согласившись на ненужное ему перемирие и высокомерно дав разрешение жить дальше. Он! Нам! И все это, выходит, полностью моя вина.

— Юнцы тайно сговорились отличиться, Эрин. Устроить эту идиотскую вылазку, чтобы отбить у врагов хоть кого-то из наших и возвыситься, козырнув своей глупой отвагой. Ты же сама сказала — мальчишки. — вырвал меня из тяжкого раздумья голос супруга.

— Это не снимает ответственности с их десятника и с тебя, Георг! Их должны были остановить. Да мать всех стай, ты проктор-прим, какого сломанного клыка у тебя сарги позволяют себе самостоятельные вылазки без твоего приказа? Разве такое случалось при моем отце?

— Не случалось, Эрин, но тебе ли не знать почему мне не подчиняются так же, как ему. Эдгар отошел от дел, да, но не умер же. А ты хоть и вернулась, но все чуют отсутствие между нами настоящей парной связи. Да и сам Эрик постоянно выкидывал фортели.

Все верно. А раз настоящей парной связи нет между нами, то инстинктивно хранимые Луной могут отторгать власть Георга, не веря до конца, что он получит в любом случае поддержку моей ментальной силы. И то, что сам Эрик демонстрировал отсутствие покорности проктор-приму и своему официальному отцу положение дел только усугубляло, а мои внушения сыну не помогали особо. Эрик чуял нутром, что в нем нет крови Георга и дерзил. Но сейчас я не собираюсь с этим разбираться.

— Реши это сам. Покарай виновных так, чтобы в следующий раз и подумать не могли о самостоятельности или умолчании о чем-либо. Это точно не мне делать за тебя, Георг.

— Конечно, Эрин. Что собираешься делать ты?

— То, что и обещала. Поеду к Дикому сама и вытащу Эрика. – стоило произнести это и осознать неизбежность увидеть его снова, как сердце и так бившееся плененной птицей в грудной клетке загрохотало в разы сильнее.

— Но Эрин, кто сказал, что мальчик еще жив? Безумие самой идти в логово врага! Зачем? Чтобы у него в плену еще и ты очутилась и он мог диктовать Курта свои условия?

— А зачем ему это, Георг? Что он может хотеть от нашей стаи? Что ему в принципе может помешать явиться к нам со своими боевыми псами и уничтожить? Он в секунды поставил наших лучших саргов на колени и подавил их совершенно. Почему ты не писал мне о его такой мощи? Как посмел утаить такое?

Позор тебе, Эрин, подло это — накидываться вот так, ища виноватых, когда вся ответственность на тебе самой. Я сотворила это чудовище, мне с этим и разбираться.

— Тебе и без этого хватало забот, да и как бы ты могла повлиять на происходящее, если бы знала? Что бы сделала? Вернулась без