Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

– Разумно, – кивнул Лука Филиппович. – Из бояр за тобой вряд ли сразу кто-то пойдет. Нет, есть, конечно, люди, которым под наместниками жить не нравится, и те, кто старые времена вернуть хочет, но сам ведь понимаешь, одно дело – будь ты в силе, а другое – когда за душой ничего кроме меча нет, да за спиной с десяток воинов.

– С твоими четыре десятка кованой рати выходит, – позволил себе заметить я. – А это уже немаленький отряд.

– Немаленький для ватаги или банды наемников, – не стал отрицать и боярин. – Но города пехота берет, сам понимаешь, на лошади на стену не взберешься. А для такого дела сорок человек – капля в море. Хотя бы сотню нужно собрать, чтобы какое-нибудь нищее княжество вроде Полоцкого захватить. А Брянск, а уж тем более Орел только тремя-четырьмя сотнями и возьмёшь. И это если лестницы срубить или требушет построить.

– Так ведь во всем Брянском княжестве дружинников хорошо если три сотни соберётся. Сотни полторы у наместников, да ещё столько же у бояр.

– А, как думаешь, людей твоих будет волновать, кто им на голову станет камни со стен кидать или кипяток лить: дружинники или городская голытьба? Ладно, ты заходи в этот дом, самый большой, как на ночлег устроитесь, обсудим с тобой, что дальше делать будем.

Я огляделся и понял, что пока мы беседовали, дружинники боярина Луки уже разошлись, и только Пётр, да двое моих товарищей стояли рядом с лошадьми посреди небольшой лесной полянки.

– Да, боярин, как скажешь, – согласился я.

И мы двинулись в разные стороны: он к своему сыну, стоявшему на пороге самой большой избы, а я к своим товарищам.

– Ну и укрытие они себе нашли, – сказал Степан. – Я эти места знаю более-менее, под самым носом у наместника же укрылись. Скажешь кому, все равно не поверят.

– Интересно, как они с Зушей связываются? – спросил Роман, которого, как всегда, больше интересовала практическая часть.

– Меня другим путем вели, не через болото, – пояснил Петр. – Но, если там двадцать конных провести, да с заводными, то не то что тропа выйдет, тракт целый. Вот нас и вели через лес. По уму кстати вели, следы путали, петли наворачивали, а под конец – болото. Через него, если тропы не знать, пути нет.

– Это хорошо, значит, знающие люди со нами будут. Да и рать вдвое увеличилась, и не новики, как мы, а бойцы закаленные. Слышали же ведь, небось, как они наместничью рать разметали, когда из усадьбы прорывались, – я сделал небольшую паузу и решил перевести тему. – Нам отдельную избу выделили, вон ту. Надо лошадей обиходить, поесть приготовить, да по-хорошему спать ложиться.

Так и поступили. Отвели скакунов в конюшню, развьючили, обтерли шкуры пучками соломы, задали им сена, воды, овса решили дать потом. Перетащили седла и вьючные сумы в избу – хоть все теперь вроде бы и свои, но лучше уж перебдеть. Потом нарубили дров, разожгли очаг, подогрели солонины, сварили каши.

Поели. Я думал, что бессонная ночь и сытный завтрак сделают свое дело, и меня потянет на боковую, но этого не произошло. Сон не шел. То ли дело было в том, что события последних дней никаких не хотели меня отпускать, то ли еще в чем…

Короче говоря, не уснул я. Вспомнил, что нужно приготовить лекарства для боярича и решил заняться этим прямо сейчас. Открыл седельную суму, достал нужные травы и ступку с пестиком, посетовав, что у меня нет лаборатории, которая была всегда под рукой в Орле. Но придется обходиться тем, что есть.

Быстро покидал нужные травы в ступу, растолок, пересыпал получившуюся смесь в одну из пустых глиняных фляжек, которые носил с собой, поднялся и выскользнул из избы. Парни уже спали, Петр же заметил, что я ушел, но ничего не сказал.

Добравшись до двери избы, которую занимал боярин, я постучал, дождался, пока меня позовут, и вошел внутрь. Боярич, вопреки моему ожиданию, тоже не спал. Они сидели за столом и ели что-то из мисок.

– Поговорить зашел, княжич? – спросил у меня Лука Филиппович.

– Лекарства занес для Никиты, – ответил я, показывая фляжку. – Горсть вот этого нужно развести в стакане воды и выпить. Так три раза в день.

– Хорошо, – кивнул боярин. – Мне Никита как раз рассказывает, как ты его освободил. Присаживайся, мы сейчас доедим, и я как раз воды вскипячу. Может, тоже поесть хочешь?

– Нет, – помотал я головой. – Мы с моими людьми поели уже. Но за предложение спасибо.

Я уселся на лавку рядом с бояричем, поставил флягу на стол. Лукич имел вид гордый и довольный, ел с аппетитом. Ну да, ему же в плену голодать пришлось. Или как там монастырские говорили, поститься.

– Меня вот только одно интересует, как тебя за человека боярина Сергея-то приняли?

– У меня кожа от него есть, – ответил я. – Боярин Сергей очень хотел меня с товарищами к себе в дружину получить, даже кожу дал. Вот, ту кожу я начальнику стражи и показал. Поверили.

– Поверят, куда денутся, кожа настоящая, – кивнул Лука.

– Я им и наплел, что меня боярин Сергей прислал специально, чтобы Никиту Лукича допросить. А потом…

– Дальше знаю, – покивал боярин. – Никитка уже рассказал. Спасибо тебе за то, что помог, показал, что своим ты верен. Отец твой тоже такой был.

– А каков отец-то мой был? – не выдержав, спросил я. – Я про него кроме легенд и не знаю ничего. Игнат, как спросишь, хмыкает только, да сказал пару раз, что я не похож на него. Да и ты тоже сказал, что не похож, когда мы на дороге встретились.

– А как так вообще вышло, что он тебя нашел? – спросил Лука. – Ну, Игнат твой. Откуда он узнал, что ты Кириллов сын?

– Да, он говорил, что восемнадцать лет назад с разбойниками схватились на Десне, князь с лошади упал и зашибся. А мать моя вылечила его, ну и у них любовь, значит, случилась.

– Помню, было такое, – снова кивнул боярин. – Не про любовь, про сечу. Эх, знали бы мы про тебя раньше, еще до того, как наместники всю власть под себя подмяли, привезли бы в Орел вместе с матерью, да посадили бы на престол. Все одно, Кириллова кровь.

– Игнат говорил, что сам до недавнего времени про меня не знал. Ему это отец только перед самой смертью рассказал. А про