Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

И только сейчас я подумал, что землю-то своему верному воину отец мог дать с умыслом, чтобы он за мной с матерью присмотрел. Жаль, что не спросить, а у дядьки Виталия выспрашивать смысла нет. Ему-то он и ничего не рассказать мог.

– Ну, раз молчал, значит, были на то причины, – пожал плечами Лука. – Может быть, знал что-то…

– Убили отца? – задал я, наконец, вопрос, который тревожил меня с того момента, как я побывал в лаборатории лекаря и нашел там мышьяк. – Как он умирал-то?

– Насчет того, что убили, слухи ходят, болел он сильно. А как умирал – не знаю. Не в городе я тогда был. Отец твой хоть и мудр был, но всегда честен. Отравить его могли, я и сам так долгое время думал. Ну ничего, чего сейчас об этом вздыхать. Надо жить дальше.

Я поднялся с места, ощущая ком в горле. В тот момент я чувствовал себя как никогда одиноким. С отцом даже знаком не был, мать волкулак убил, дедов и бабок я и не видел. Да и знаю только про одну с материнской стороны, она тоже лекаркой была, и тоже одна жила.

Вроде бы люди вокруг, и все они мне на верность поклялись, оружие из моих рук приняли, а это многого стоит. Но все равно я как-то наособицу стою. Вернулись бы скорее Пашка и Игнат, может легче станет…

– Дальше жить надо, – я поднялся с места. – Но за отца мне все равно ответят. И до правды я докопаюсь.

И сразу легче на душе стало. Вот она – цель, ради которой жить стоит. Не только отцовский престол вернуть, но и клятвопреступников, что его убили, к ответу привести. А еще лучше – убить таким же способом, как они с моим отцом поступили. Накормить мышьяком, чтобы на дерьмо изошли, чтобы мучились.

Попрощался с боярами, взял с Лукича обещание пить лекарства и отправился к своим. Там устроился на лежаке, подложив под голову седло, да уснул.

Дни снова потянулись своим чередом.

Я продолжал заниматься лечением боярича Никиты, который, узнав о моем благородном происхождении, несколько поубавил спеси. Да и вообще, он оказался неплохим парнем, конечно, высокомерным и жестоким, но по-своему веселым.

На второй день, удостоверившись, что болезнь практически отступила, я разрешил ему начать тренировки с мечом. Да и Лука подтвердил, что не дело это боярину залеживаться в постели. Так у меня появился еще один напарник для тренировок.

Как выяснилось, Никита впервые взял в руки меч, когда ему было три года, а к двенадцати уже вырос в приличного бойца. Правда, набор приемов у него был такой, специфический: так как сил для того, чтобы выйти с взрослым воином на равных у него не хватало, он умело пользовался разными хитростями и уловками. Ну и меня да Ромку, конечно, в них поднатаскал.

Да и другие воины не отказывались скрестить мечи с «княжичем», как они говорили, поэтому мечи на тренировочной площадке, специально оборудованной посреди деревни, начинали звенеть ранним утром, и заканчивали только ближе к ночи.

В остальное время мы охотились на зайцев и оленей, готовили пищу и занимались прочими рутинными занятиями. Я еще начал собирать лекарственные растения, чтобы пополнить запасы: из села мы взяли не так уж и много, а сейчас заводные лошади есть, можно больше прихватить. Запас карман не тянет.

И хоть в Орле дни тоже были наполнены рутиной, но она разбавлялась шумом стольного града. Здесь же, посреди дремучего леса, наш покой не беспокоило ничего. Если честно, на третий день я уже стал забывать о существовании остального мира, все больше втягиваясь в жизнь дружины боярина-разбойника.

Но мир напомнил нам о себе.

Глава 7

Орловское княжество. Укрытие мятежного боярина Луки. Середина весны 55-го года от Последней Войны.

Началось все с того, что к нам в избу пришел Никита, напустивший на себя таинственный вид, и спросил, охотился ли кто-нибудь из нас на волков. Петра, который в этой опасной забаве наверняка уже участвовал, дома не было, а Степану делать этого не приходилось. Нам с Ромкой тоже, самым выдающимся нашим охотничьим трофеем оставались вепри, убитые в рощице неподалеку от Васильевского села прошлой осенью.

Как оказалось, вчера дружинники вернулись с охоты и рассказали, что видели недалеко от их обычных троп следы волчьей стаи. Небольшой, едва ли с десяток голов, и, скорее всего, молодой. И взять эту стаю ничего не стоит, нужно только подготовиться: постирать одежду, натереть ее полынью, а потом подвесить над одной из троп несколько освежеванных зайцев, так, чтобы кровью воняло как можно сильнее. Ну и дождаться зубастых гостей, конечно же.

Так мы и оказались в засаде посреди леса. Я сжимал короткое охотничье копье и изо всех сил вглядывался в темноту, туда, где были развешена приманка. Рядом лежала куча пропитанных древесной смолой факелов, их следовало разжечь, чтобы напугать зверей и заставить их сбиться вместе. Но этим должен был заняться Ромка.

Волки – это, конечно, не волкулаки, но тоже очень опасные твари, и никому не хотелось быть покусанным. Обычно на них охотились с волкодавами, но собак у нас не было, поэтому поляну с приманкой окружили с десяток дружинников боярина Луки. Чтобы перекрыть зверям путь, если они попытаются вырваться из засады.

– Идут, слышишь? – шепотом спросил Ромка, когда откуда-то со стороны послышался протяжный волчий вой. – Идут…

Волки действительно шли, приманенные запахом крови, который разносился на очень большое расстояние. Они вот-вот должны были появиться на месте засады. Внезапно для самого себя я почувствовал, что меня охватывает азарт.

Но тут с той стороны, откуда доносился волчий вой, послышался человеческий крик полный боли, а следом – разъяренное рычание. Я вскочил с места, подхватывая копье, следом за мной из зарослей кустарника выскочил Ромка. Как выяснилось, я был не единственным, кто поступил так же: все охотники покинули места засады, и теперь мы, растерянно озираясь, стояли на поляне. Все десять человек были на месте.

– Видимо, наткнулись на кого-то, – проговорил Петр.

– Разжигайте факела, и пошли, – решительно мотнул я головой. – Судя по крику, это недалеко где-то, может спасти успеем.

– Свои все здесь, это чужой кто-то, – заметил Никита. – Надо нам оно, драть его в гузно?

– Человека волку на съедение оставлять – не дело, – поддержал меня Петр. – Идем!

Ромка застучал огнивом, разжигая огонь, от