Отцовское знамя - Наиль Эдуардович Выборнов

на раны еще немного порошка из ноготков и лечебной плесени, я вышел из избы. Навстречу мне с двумя ведрами воды шел Ромка. Ну да, я позже всех проснулся, остальные уже куда-то ушли.

– Как там раненый? – спросил он. – Жив?

– Жив, – кивнул я. – Кровь остановили вчера еще, кости в руке вправили. Теперь, все от него самого, да от Красного Тельца зависит. Если дух его крепче болезни окажется, то выживет. Но крови много потерял, надо бы мяса свежего, печенки, а еще лучше крови свиной. Она для этих дел лучшая самая.

– Вепря брать разве что идти, – пожал плечами парень. – А насчет мяса – Петр то же самое сказал, как проснулся. Самострел взял, да пошел на охоту. Думаю, с мясом вернется.

– Вот и славно. Полей водички, освежиться хочу. Башка гудит после ночи бессонной, как с похмелья.

Ромка исполнил мою просьбу и вылил мне на ладони немного воды, пахнущей свежей хвоей. Я умылся, прополоскал рот, отпил немного воды прямо из ведра, и пошел за избу. Видел я там заросли крапивы свежей, а она мне пригодится может.

Так и оказалось, крапива росла густыми зарослями, молодая, но уже очень колючая. Вытащив засапожник, я принялся срезать верхние, самые нежные листочки. Если кровь остановить нужно, свежая крапива – первое дело. А вот беременным ее, например, ни в каком виде нельзя, тело плод отторгать начнет.

Набрав целую охапку свежей колючей крапивы, я вернулся в избу, принялся мелко ее нарубать и кидать в котелок. Пока так полежит, а потом можно хоть куда – хоть в суп, хоть прямо так к жареной печенке добавить. Листья свежие, сока много дают, так что сухой еда не будет.

Пока занимался этим, вернулся Петр с двумя уже освежеванными зайцами. Пришлось браться за готовку: распотрошил косых, отложив отдельно печень и сердца, мясо промыл, нарубил на куски, бросил в другой котел и вышел на улицу. Не хотелось в избе чадить, лучше уж на костре сварить суп по-простому.

Уселся на чурбак у костра, помешивая варево своей деревянной ложкой, периодически поглядывая на Никиту, который тренировался защищаться сразу от двоих взрослых дружинников. Защищался он, надо сказать, неплохо, я бы так не смог. Вот что значит – с трех лет с мечом в руках. Лука Филиппович тоже молодец, и сам воин, и сына своего так же воспитал. Вода скоро закипела и стала мутнеть: мясо разваривалось.

– Олег, – позвал Ромка. – Тут Ян очнулся, ругается, что связали.

– Сейчас подойду, – ответил я, поднимаясь. – Посмотри за костром пока.

Двинулся в избу, вошел внутрь, пододвинул седло к постели, присел, принялся распутывать узлы. Если хорошо все пойдет, то больше его полынью поить не придется, обойдемся более мягкими средствами.

Я ожидал что боярин начнет спрашивать меня о своих ранах и здоровье, однако вопрос оказался совсем не таким, как я ожидал.

– Как там тебя назвали-то? – Ян смотрел на меня без враждебности, но с каким-то напряжением. Будто узнать пытался.

– Олег, – я усмехнулся.

– И Олегом тебя звать, и науке лечебной обучен, – проговорил боярин. – Ну, так, значит, за спасение свое я боярина Сергея благодарить должен?

– Ошибся ты, боярин, не служу я Сергею, – покачал я головой и, заметив, что собеседник мой напрягся, добавил. – Но и Луке Филипповичу не служу.

– Тогда кто же ты такой? – прошептал он.

– Петр, – я повернулся к старому воину, который как раз решил прилечь после охоты. – Кто я такой?

– Княжич Олег, сын Кирилла Орловского, – ответил тот, и повернулся на бок. Интересно ему стало, видать, о чем мы с боярином говорить будем.

– Но это невозможно, – проговорил Ян. – Князь Кирилл даже женат не был, и наследника оставить не успел.

– В этом и дело, что я незаконнорожденный, – пожал я плечами. – Но имеется у меня желание отцовское наследство получить. Так что это боярин Лука мне служит. В обмен на то, что я сына его от плахи спас.

– Ой, плохое дело ты затеваешь, парень, – покачал головой боярин. – Ой, плохое, крови море прольется.

– А то, что наместники затеяли, дело хорошее? – спросил я. – То, что они княжество, которое отец мой собирал, ради которого столько крови и пола пролилось, разделить собрались? То, что они отца моего убили, чтобы власть в свои руки заполучить?

Боярин не ответил, он думал. Думал долго, я тем временем решил уже заняться своим делом: приготовить настой из календулы, шалфея и душицы. В самый раз: и тело согреть, и душу, и дрянь всю, которая от нагноения в кровь попадает, вывести.

– И что теперь? – спросил он. – Что вы со мной сделаете?

– Это уже от тебя зависит, – я усмехнулся. – Присоединяйся к нам, мастер-лучник и хороший следопыт нам понадобится.

– Я уже говорил, что я не воин, – нахмурился Ян.

– Воин – не воин, а полезным человеком оказаться можешь. К тому же, раз уж ты сам стрелять умеешь, то и людей моих обучить вполне способен. Чтобы они хотя бы за тридцать шагов из лука попасть могли. Я вот, не поверишь, луком совсем не владею.

– А если откажусь? Что тогда?

– Да, ничего, – пожал я плечами. – Я бы мог сказать: будь с нами или умри. Но мне верные люди нужны, а не трусы. И ты мне не враг, боярин Ян. Если откажешься, то полежишь себе спокойно в запертой избе, пока мы уезжать не решим. Потом с завязанными глазами тебя так же вывезем на какой-нибудь постоялый двор, там и оставим, до Орла сам доберешься.

– Благородно поступаешь, – кивнул он. – Не боишься, что расскажу я наместнику о том, что княжий сын объявился вдруг?

– Так мы далеко уже будем. За то, что я боярича Никиту у них из-под носа уволок, они и так на меня в обиде, думаю. Разыскивать будут. А дружину мою по всем Пяти Княжествам искать, у них сил не хватит. От малого отряда мы отобьемся, а большую рать собирать, это от остальных задач людей отрывать. От охраны границ, от патрулей, что ватажников бьют. Да и столицу без защиты оставить. А никак мы налетим?

– А как ты собираешься отцовский престол заполучить?

На моей памяти вопрос этот мне задавали уже раз в третий, и с ответом я нашелся достаточно быстро:

– А то ты и не понял, – я усмехнулся. – Союзников я набираю. Вот, боярин Лука под мою руку пошел, вместе со своей дружиной. И тебя принять готов. Сам понимаешь, что больше бояр мои претензии поддержат, тем лучше. А ты, прости уж, хоть и обедневший, но боярин. Сам сказал. Но если