Лекарь Империи - Сергей Витальевич Карелин

Мой «Сонар» был настоящим подарком судьбы в этом новом мире, но его силы явно не хватало. Годы практики подсказывали, что для настоящей диагностики нужно видеть гораздо больше, чем просто общие очертания проблем. Сейчас он работал, словно старый, едва показывающий рентгеновский аппарат, тогда как я инстинктивно понимал — этот дар должен уметь просвечивать до мельчайших деталей, до каждой клеточки. Но пока — увы, только самые явные болячки.

Так что помощь такого вот «живого диагноста», пусть и с отвратительным характером, была бы очень кстати.

— Фыр! — снова фыркнул Бурундук, явно уловив ход моих мыслей. — Много будешь знать — скоро состаришься! Сказал же, выбрал тебя, значит, выбрал! Буду теперь с тобой всегда, пока не надоешь. Или пока не помрешь от человеческой хрупкости. Что, кстати, с твоими способностями весьма вероятно.

Он мастерски уходил от всех прямых вопросов, отделываясь общими фразами и ехидными замечаниями. Ничего толком не рассказывал, только фырчал, ругался и огрызался. Как и вчера вечером…

— Ну хорошо, — я решил зайти с другой стороны. — Раз уж мы теперь такая неразлучная парочка, мне хотя бы нужно знать, как тебя зовут. А то будешь лохматым недоразумением. А я не люблю быть невежливым.

Бурундук на мгновение задумался, почесав за ухом задней лапкой.

— Зови меня Фликс, — наконец выдал он. — Коротко и ясно.

— Фликс? — я хмыкнул. — Не, не подходит. Слишком мило для такой язвы, как ты. Будешь Фырком. За твой скверный характер и постоянное фырчанье.

— Фырк так Фырк, — неожиданно легко согласился он. — Хоть горшком назови, только в печку не ставь. Мне, знаешь ли, все равно. Главное, чтобы кормили вовремя. И не слишком скучно было. А с тобой, я надеюсь, скучать не придется.

Я мысленно покачал головой. Этот Фырк явно что-то не договаривает. И эта его история про «выбор»… Слишком уж туманно.

Нужно будет как можно скорее узнать о нем побольше. Раз он меня выбрал, значит, может существовать какая-то особая связь между нами. А если есть связь, то, возможно, им можно как-то управлять.

Спорю на что угодно, именно поэтому этот хитрый Фырк и не говорит, кто он такой на самом деле. Чтобы я не узнал, как им можно повелевать! Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого переиграет.

За этими размышлениями и препирательствами с новоявленным фамильяром я и не заметил, как добежал до подстанции. Пора было приступать к работе.

Приняв душ и переодевшись, я шел по гулким коридорам подстанции скорой помощи в сторону раздевалки, а на моем плече, невидимый и неслышимый для остальных, восседал мой новоявленный «компаньон» — Фырк.

И этот мелкий пушистый засранец не затыкался ни на секунду. Он, казалось, знал тут всех и каждого, и с энтузиазмом вываливал на меня гору сплетен и наблюдений, от которых у меня уши в трубочку сворачивались.

Его скрипучий голосок звучал прямо у меня в голове, комментируя каждого встречного-поперечного.

— О, гляди-ка, Косолапов пошлепал! — проскрипел Фырк, когда мимо нас прошел тучный фельдшер с бегающими глазками. — Своими косыми лапами всех медсестричек перелапал, ей-богу! И ведь что удивительно — его тактика почему-то срабатывает! Симонова-то, из третьей бригады, с ним все-таки переспала на прошлой неделе. И Фролова, эта рыжая бестия из приемного, тоже не устояла. А вон Еремина ковыляет, — он кивнул своей пушистой башкой в сторону медсестры с округлившимся животиком, которая старательно прятала его под свободным халатом. — Кажись, эта дуреха залетела, да только сама не знает от кого. Будет знать в следующий раз, как с юными адептами по углам шуры-муры крутить. Странно, что до тебя еще не добралась, двуногий. Ты вроде и не совсем урод, даже что-то симпатичное в тебе есть, если хорошо присмотреться. С пивом потянешь, как говорится.

Я мысленно закатил глаза так, что чуть не увидел свой собственный затылок. Ну и комментарии! Да этому Фырку цены бы не было в какой-нибудь желтой газетенке или на скамейке у подъезда среди местных бабулек-сплетниц. Он бы там звездой стал, не иначе.

Даже в раздевалке, пока я переодевался в свою рабочую форму, Фырк не унимался. Он сидел на шкафчике и с видом знатока комментировал каждого входящего и выходящего фельдшера, лекаря, адепта и даже санитара.

— А вот этот, с бородавкой на носу, — это Петрович, водила из пятой бригады. Врет, как дышит, особенно когда про свои рыбацкие подвиги заливает. Ни одной рыбы крупнее мойвы в жизни не поймал, а туда же! А видишь того хлыща в идеально отутюженном халате, что сейчас так усердно раскланивается с каждым встречным санитаром? Это Виталий Прилипало, тоже адепт, только из терапии. Говорят, спит и видит, как бы подмазаться к главврачу, чтобы теплое местечко себе обеспечить. Носит ей кофе по утрам и смеется над всеми её несмешными шутками. Наивный… главврач таких прилипал на дух не переносит, только виду не подает. Использует его как мальчика на побегушках, а потом выкинет, как использованный бинт.

Я старался не обращать на него внимания, но его скрипучий голос и ехидные замечания лезли в уши, как назойливые мухи. Наконец, я не выдержал.

— Так, стоп, демон пушистый! — я постарался, чтобы мой мысленный голос звучал как можно более спокойно, хотя внутри все кипело. — Ты когда-нибудь вообще заткнешься?

Фырк на мгновение замолчал, потом фыркнул так, что его серебристая шерстка вздыбилась.

— Маловероятно, двуногий, очень маловероятно, — проскрипел он. — Я, между прочим, целых десять лет молчал, пока выбирал. Так что теперь у меня, можно сказать, творческий подъем. Компенсирую упущенное.

— Выбирал? — я зацепился за это слово. — Зачем выбирал? Почему так долго?

— А это уже не твоего ума дело, любопытный ты наш, — тут же отрезал Фырк. — Меньше знаешь — крепче спишь. Особенно рядом со мной.

Я тяжело вздохнул. Злиться на это мелкое недоразумение было бесполезно, он явно получал удовольствие от моих реакций. Приходилось терпеть. И пытаться извлечь из нашего вынужденного союза хоть какую-то пользу.

Первым делом я решил пойти к Фёдору Максимовичу Волкову. Нужно было решить накопившиеся вопросы, и откладывать их в долгий ящик я не собирался.

Но до кабинета старшего врача смены я так и не дошел. По дороге, в одном из оживленных больничных коридоров,