Седьмой царевич 3 - Иван Шаман

Стоило об этом подумать, и я непроизвольно поморщился. В голове вновь всплыли воспоминания о старшем царевиче, который спас меня от ранений, но сам погиб. Глупо и благородно. Даже слишком, учитывая, что я его вообще не знал и за брата не считал. А следующей мыслью была холодная ярость на того, кто это устроил.

Поднявшись на койке, я использовал Серп, оставляя на решётке глубокие царапины. Пожалуй, за несколько ударов можно и вскрыть её, словно консервным ножом. Но в тот же миг в коридоре замигала красная лампочка, и коротко взвыла сирена.

— Оставайтесь на месте. Попытка побега не приведёт ни к чему хорошему, нам придётся пустить газ, — донеслось из динамиков, находящихся где-то вне поля моего зрения. Ну, спасибо, что предупредили. Газ — это, безусловно, неприятно, но так я к нему хоть подготовится смогу.

— И зачем это всё? — окрикнул усталый и недовольный голос, когда я закончил разрывать наволочку и изготавливать из неё маску. — Пришёл, напакостил, испортил хорошую вещь.

Обернувшись, я увидел стоящего передо мной Лебедя.

— В прошлый раз был отец. Сейчас что, стесняется заходить в гости?

— Иван, прошу, сядь и успокойся. Мы посчитали, что пока это неоправданный риск. Судя по твоим действиям, ты мог неверно интерпретировать происходящее и… скажем так, отомстить за брата не тому.

— Неправильно интерпретировать? Да куда уж проще. Вы знали о теракте, но вместо того, чтобы его предотвратить, или сразу после начала и появления картинки ворваться и обездвижить, да тем же символом сна или газом, бездействовали.

— Боже, почему я должен отчитываться перед каким-то импульсивным мальчишкой, — вздохнул Лебедь, прикрыв глаза ладонью и помассировав переносицу. — У нас всё было под контролем…

— Де сейчас, как же! Семеро погибли сразу. У террористов было армейское и штурмовое вооружение. Но, кроме того, они готовились к массовой казни. Я едва успел, вмешавшись и приняв огонь на себя.

— Они ждали, пока мы освободим других террористов и сепаратистов. Мы могли поторговаться, протянуть время. Да нам, на самом-то деле было нужно всего ничего, пятнадцать минут, пока не очнётся наша Мокошь.

— Кто? — не сразу понял я, но, потом сопоставив факты, до меня дошло. — Та женщина с посохом, которая всех отправила в отключку? Которая была вчера на тайном семейном совете? И какого чёрта она спала?

— Ну, пораскинь мозгами, тебя никто не торопит.

— Мне это вслух делать? Ладно, допустим, она засыпает после применения своего символа, как и все в некотором радиусе. Потом просыпается, что очевидно. И? Хотите сказать, что она применяла дар незадолго до этого? Зачем?

— Затем, что всё пошло не по плану и нападений было несколько, — не сдержавшись, выпалил Лебедь. — Мы знали, что они будут. Такой повод, христианское Рождество, выступление императора, да ещё и первый имперский бал! Усилили охрану как могли и на церковной службе, и в Зимнем, и в Летнем…

— Хотите сказать, что вас подставили?

— Нас кинули. Развели как детей, — зло ответил генерал. — Нападений и в самом деле было три. Одно на церковную службу в Исаакиевском соборе. Второе на резиденцию императора, здесь. И третье — то, в котором ты принимал непосредственное участие.

— Подробности? — сказал я, всё же сев на койку.

— Если тебе это важно, то вначале напали на Царское село, напали большой группой, внушительной и казавшейся достаточно грозной, чтобы счесть главной атакой. Около ста человек с автоматами и гранатомётами. Протаранили ворота автобусом, прорвались на территорию… никто не разбирался, но после стало понятно, что с оружием был только каждый десятый, остальные — заложники, которых переодели в балаклавы и погнали на убой. Но для отражения атаки пришлось перебросить часть сил из центра.

— Твою мать… — не сдержавшись, выругался я. — Дальше?

— Дальше атаковали собор, где готовились к ночной службе, с самого утра он полон верующих, которые тогда толпились на прилегающей площади, мы ради этого даже перекрыли движение. Не помогло. Исламские террористы прорвались через оцепление, въехав в толпу молящихся на армейских БТРах. А потом открыли огонь на поражения из пулемётов и личного оружия. Погибло больше трёхсот человек.

— И вы сняли оцепление с Зимнего, рассчитывая, что это уж точно основное нападение? — пробормотал я, когда картинка в голове уже сложилась. — Это не просто провал, такое возможно только при тотальном предательстве.

— Или при конкуренции спецслужб, борющихся за власть, — мрачно прокомментировал Лебедь. — Если ещё десять лет назад у нас был политический вакуум, в котором росло всё, что можно. Сейчас наоборот, бывшее ФСБ и наша преобразованная служба достаточно окрепли, чтобы подгрести под себя всё.

— Уверены, что они имеют к этому отношение?

— Благодаря тебе у нас не осталось живых сообщников.

— Врёте. Я первым ударом придавил несколько люстрой, они пусть и калеки, но выжить должны были. К тому же главный не собирался вступать в бой, стоило мне обратить на себя внимание, как он, наоборот, затаился.

— Главный? Ты его рассёк своим знаком напополам.

— Я рассёк их подставную куклу. Клоуна, который кричал и нервничал, а главный оставался жив. Под метр восемьдесят пять, мускулистый, но не распухший, как бодибилдер, с короткой причёской, балаклава не топорщилась, — прикрыв глаза начал я перечислять детали. — Цвет глаз не различил, слишком далеко, но в бронежилете он чувствовал себя уверенно и свободно, явно носит постоянно. Военный или, как вы сказали, ФСБшник. На втором этаже был.

— Вот как? Мы ещё не до конца отсмотрели видео, разбирались с текущими проблемами. Большую часть нападавших мы сумели опознать и без подробного расследования, все они разыскиваемые террористы, — подвёл итог Лебедь. — Так что первое подозрение ложится на них и на воскресшее движение коммунистов.

— На которых так удобно спихивать всех собак, не пытаясь докопаться до истинно виновных, — усмехнулся я. — А потом ещё приплести единственного, кто спас от расстрела на балу, чтобы гарантированно смыть с себя позор провала.

— Нет. Всё гораздо хуже. Вас сделают героями. Тебя и Михаила. Ну и, конечно, Александра, посмертно. В результате похороны у него и Николая будут в один день.

— Никого не смущает, что мы непохожи на царевичей полгода назад?