Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов

исправили. Прав оказался товарищ капитан. И, главное, вовремя внимание обратил, а то быть беде. Ладно, если бы просто на вынужденную плюхнулся. А то ведь и совсем по-плохому все могло обернуться.

— Однако, — недовольно покачал головой Дивин. — А говоришь, как часы.

— Теперь все в порядке, — твердо сказал старший сержант. — Правду говорю. На вынужденную «илюха» не садился, все оборудование исправно. И в управлении «ласточка» легка. Без норова.

— Что ж, посмотрим, — экспат направился в привычный обход самолета, проверяя внешнее состояние узлов. Техник шел позади летчика, внимательно наблюдая за его действиями.

— В «зону» пилотажную пойдете?

— Нет. Попросили продемонстрировать, как на фронте штурмовка проводится.

— То-то я гляжу, боекомплект полный и бомбы не учебные подвесили, — просветлел старший сержант. — Обычно-то по двадцать патронов на ствол и амба. А тут до железки. То есть, погодите-ка, киношники по вашу душу пожаловали?

— Киношники? А, эти, с камерой. Знаешь, не скажу точно. Приехали с какой-то грозной бумагой, говорят, чуть ли не от самого Мехлиса, потребовали предоставить им возможность заснять боевую работу самолетов всех типов. Сегодня вот мне очередь выпала. Так полковник Карманов распорядился.

— А сейчас они на полигон уехали?

— Куда же еще? Конечно, на полигон. Им там специально блиндаж оборудовали. Чтобы, не дай бог, под случайный осколок или пулю не попали.

— Ох, — поежился техник, — не приведи, Господь. «Илюха» уж врежет, так врежет!

— А ты почем знаешь? — насторожился Дивин. — Ну давай, не тяни, мнешься, словно красна девица. Рассказывай!

— Да что тут рассказывать, — глухо произнес старший сержант, опустив глаза. — Два года назад, под Сталинградом попали под атаку своих самолетов. Мы в тот день в аккурат через Волгу переправлялись. Помню, облака полнеба закрыли, но кое-где разрывы виднелись. Вот в них мы группу штурмовиков и заметили. Они в сторону фрицев шли. Ну, дело привычное, идут себе и идут. Никто на них особого внимания не обратил. «Юнкерсов»-то мы уже по звуку моторов знали. А потом вдруг из этих самых облаков как бомбы-то засвистят, да по нам как врежут! И, главное, метко так — первая серия почти сразу несколько понтонов вдребезги разнесла. В переправе брешь образовалась, люди и техника в воду посыпались, будто горох из стручка. А бомбы все продолжают и продолжают сыпаться, точно град. На переправу, на подъезды к ней. Густо так, кучно. Мы в рассыпную! Да только там где спрятаться-то — степь кругом, — с тоской протянул техник.

— Доводилось воевать в тех местах, видел, — хмуро кивнул Григорий.

— Тогда понимаете о чем я, — горько вздохнул старший сержант. — Знаете что обидно, товарищ командир? Ладно бы, если они только бомбами ограничились. Так ведь нет, на этом не закончили, не успокоились! Понравилось, видать, что сопротивления ответного никакого. Зашли с запада, из облаков вывалились и как начали нас эрэсами, да пушками с пулеметами причесывать — понеслись клочки по закоулочкам! Понтоны еще в двух местах расчихвостили, в «круг» над нами встали и бьют, бьют! Как заведенные.

— А на какой высоте они были? Неужто летчики не видели, что по своим стреляют? — обалдел Дивин.

— Высота? Метров сто пятьдесят, не больше, — прикинул техник, наморщив лоб. — Должны были понять, что обмишурились. Железно. Но…в общем, когда они на третий заход пошли, зенитчики наши по ним огонь открыли. Там на берегу счетверенные «максимы» стояли. А еще несколько малокалиберных орудий.

— Сбили?

— Какое там! Эти сволочуги на батарею враз накинулись, как псы бешенные, и перепахали ее вдоль и поперек. Так старались, что два самолета столкнулись и неподалеку грохнулись. Не взорвались, но разбились напрочь. Вдребезги.

— А летчики что? Стрелки?

— Стрелков не было. Тогда еще «ильюши» в большинстве своем одноместные были — вы помнить должны, раз в Сталинграде воевали. А летчики…летчики погибли. Мы их потом, когда налет закончился, из-под обломков достали, документы вытащили и нашему особисту передали. Чтобы, значица, страна узнала своих «героев»! — последние слова старший сержант выкрикнул, сжав до хруста кулаки.

— И что? — осторожно спросил его экспат после небольшой паузы. — Что в итоге?

— А хрен его знает, — пожал плечами техник, отвернувшись. — Может, расстреляли других. Ну тех, что уцелели и обратно улетели. Или в штрафную сослали. Нам-то не все ли равно? Убитых все одно не вернешь. А там, знаете, весь берег в трупах был. И раненых тьма тьмущая. Поэтому я на всю жизнь запомнил, что такое налет Ил-2, — горестно произнес красноармеец.

Да уж, главное теперь и правда не зацепить киношников, думал Григорий, подняв махину штурмовика в небо. Расстояние от блиндажа до полигона плевое. Интересно, успеют они заснять атаку или нет? Если подумать, от точки поворота до них метров пятьсот. «Ильюша» преодолеет это расстояние секунд за шесть. А ну, как не попаду в кадр? Тем более, оператор просил слезно пролететь как можно ниже. Нет, лучше поступить иначе. Первую атаку выполню бомбами, решил экспат. Метров с восьмисот уйду в пике и врежу, как следует. А уж потом развернусь и выскочу над лесом на бреющем.

Сказано — сделано.

— Курс двести восемьдесят, высота восемьсот, цель справа, — доложил по рации руководителю полетов Дивин, найдя без труда полигон на лесной поляне. Смутно белели на ней сложенные крест накрест березовые стволы, изображающие артиллерийские позиции, чернели остовы трофейных грузовиков. — Идите-ка сюда, — прошептал летчик, загоняя мишени в перекрестие прицела. В принципе, за счет своих навыков он и так почти безошибочно мог определить, когда именно нажать на кнопку бомбосбрасывателя. Но, мало ли, вдруг на пленку попадет что-нибудь такое, что вызовет ненужные подозрения? — Вхожу в пикирование, угол тридцать градусов, — бесстрастно прокомментировал он свои действия в микрофон. Насколько он знал, киношникам в блиндаже тоже установили репродуктор, чтобы они могли слышать объяснения его действий. — Сброс!

Самолет привычно подпрыгнул, освободившись от бомб. Дивин аккуратно вывел его над самой землей и заложил резкий разворот. Ага, цель поражена! Бревна разлетелись в разные стороны, между ними густо чернели свежие воронки. Теперь очередь за «бреем». Как там было в театре — второй акт?

Штурмовик по широкой дуге ушел за кромку леса. Григорий перевел его в бреющий полет и повел над самыми верхушками деревьев. Высота минимальная, скорость немного увеличена. Пусть увидят, как на фронте бьют фашистских