Воин-Врач III - Олег Дмитриев

— Прошу извинить неумышленную грубость, Ваше величество, — склонился, не слезая с чужого коня, разведчик. В краденой рванине. Ровным голосом. Смеясь глазами. — Ваши доблестные воины к несчастью не успели нас представить друг другу.

— Господарь знает о чести, и драться учён лучше вашего! Не вам и совестить его! — зло, будто плюнув, выкрикнул молодой король своим слугам. Продолжавшим лежать в живописных позах. — Я приглашаю тебя во дворец, храбрый воин. Мне интересно узнать о краях, где учат такому, и я был бы рад послушать твои истории за столом, в более подходящих месте и компании.

— Да мы с земляками, Ваше величество, наелись уже и так изрядно. Не будет ли обидой с моей стороны, если я предложу перенести встречу и знакомство на завтрашний день? Время уже позднее, завтра поговорить сможем о многом и дольше, чем сегодня, — уточнил нетопырь у короля. С которым так сроду никто не разговаривал. — Я приеду с дарами от своего князя, — добавил Корбут, неверно истолковав долгое молчание и плясавшие брови Шоломона.

— Можно и без даров. Науку, что ты дал мне сейчас, о том, что угроза может таиться там, где её меньше всего ждёшь, а люди, окружающие тебя, не смогут ничего поделать, я запомню и сберегу в памяти. Она — самый ценный дар за сегодняшний день. И не только, пожалуй, — чуть нахмурился король.

— Добро. Завтра в полдень я и мой отряд пребудет к замку на берегу. Мы будем счастливы и горды оказанной чести, Ваше величество,— и Корбут поклонился в третий раз. Ровно в три раза больше, чем за последние пару месяцев.

Коня ему король подарил.

Двое нетопырей остались сторожить груз и тела друзей. От слежки старшина вчера ушёл, как учили. В городе было просто, в лесу посложнее, но справился.

Когда к мосту подъехали четверо воинов в богатых шубах, на дорогих и отменно обученных конях, с оружием, какое не каждый день увидишь, охрана занервничала. Все были наслышаны, как вчера какой-то демон раскидал королевских стражей, как котят, даже не вспотев. Что могли сделать четверо таких же — даже думать не хотелось. А ну, как у них в крытом возке, что тянули следом две мохнатых половецких кобылки, ещё с десяток душегубов? Поэтому команду «Пропустить!» выполнили с заметным облегчением и быстро.

Народу в большом, но пустоватом зале, украшенном гербами, щитами, гобеленами и чучелами животных и людей, ну, то есть рыцарскими доспехами в сборе, было немного. Стол тоже не сказать, чтоб ломился — в Киеве сиживали гораздо богаче. Поговорив о ерунде, вроде погоды и видов на урожай, посетовали на недавнее происшествие: какие-то жулики-болгары ограбили поезд с данью за два года со стран Восточной Европы, что шёл в Рим, к папе Александру. Нетопыри вежливо повозмущались и поцокали языками. Понять о том, что кто-то из них имел хоть какое-то касательство к сказанному, было невозможно. Перекусив и поделившись сплетнями, вышли осматривать гостинцы. Вчера ночью в свете факелов разведка потрошила тюки не то, чтобы наощупь, но близко к тому. Старались отдать-сбагрить самое тяжёлое и приметное: золотую посуду, статуи. И то, что особых интереса и ценности не представляло — меха, железо, бронзу. Навалили воз, опустили покрывало, утром сказали «Но!» — и поехали в гости к королю.

Молодой Шоломон наверняка прикладывал несказанные усилия для того, чтобы изумления и восторга не показать слишком явно. Но не преуспел. Таких подарков от странного кабацкого забияки он точно не ждал. Как и того, что Корбут передаст добрые слова от великого князя Киевского, Всеслава. Про которого ходили слишком уж разные и небывалые слухи в здешних краях и у соседей.

Сговорились о том, что мадьяры помогут добраться до русских или хотя бы половецких границ, а нетопыри, добравшись до дома, замолвят словечко перед Чародеем о том, чтоб хоть как-то придержал степняков, что взялись жечь и грабить венгерские земли третий год кряду. Корбут кивал важно бородой, давая понять, что судьбоносность момента понимает и не подведёт. А сам в это время холодел внутри и покрывался липким потом снаружи, чувствуя, что вся эта, как говорил батюшка-князь, «политика, мать её» оказывается посложнее, чем выходить в одиночку на толпу. Уговорились и о том, что части грузов пойдут разными путями и вразбежку по времени. И что спросит старшина у князя дозволения направить сведущих в ратном да охранном деле для доброго соседа с юго-запада. Очень уж показательные выступления одного из воев княжьих королю запомнились. Особенно три лёгких тычка ножнами в горло, грудь напротив сердца и бедро.

Мадьяры, что взялись сопровождать наших домой, устали поражаться, поэтому на все новые сюрпризы только рукой махали. А другой глаза закрывали, чтоб не видеть.

Когда из невеликого лесочка выехало с десяток возов, которых там, казалось бы, и вплотную один к другому было не приткнуть, молчали. Ахали только. Когда из следующей рощицы стали вытягиваться одни за другими гружёные сани — и ахать перестали. Считали только, вслух. И потом на каждый куст косились с опаской, пугаными воронами — а ну как колдуны-русы и отсюда вынут лошадь, сани и мешки с поклажей на них?

Но смешнее всего вышло в Белом Городе — Белграде.

Разместив все возы на двух причалах, группа сопровождения в числе сорока мадьяров, шести нетопырей и примкнувшего к ним Даньки-медведя разложила костры и приготовилась было трапезничать. В это самое время из городских ворот с визгом и улюлюканьем вылетела пятёрка половцев. Венгры похватали оружие, готовясь задорого продать свои геройские жизни проклятым степнякам. С удивлением и непониманием глядя на русов, которые и ухом не повели, продолжая помешивать в котлах варево. На конвойных поглядывая неодобрительно: ну вот чего сразу за сабли-то хвататься? Пока доскачут, пока размахнутся нападать — столько всего случиться может. Так и вышло.

Старший кыпчак осадил коня, не доезжая стоянки. Привстал над седлом повыше и затараторил что-то на своём, глядя на Корбута. Который по-прежнему мешал похлёбку в котле и слушал, казалось бы, вполуха. Пока не выделил из хриплой тарабарщины слова «Всеслав» и «Байгар». И своё имя. Не меняя выражения лица, старшина нашарил не глядя за спиной коврик-кошму, бросил его рядом с собой возле костра и махнул рукой половцу. Тот спустился с коня, подошёл неторопливо, медленно переставляя кривые колесом ноги в дорогих остроносых сапогах, и уселся рядом.

— Байгар?