Целительница из другого мира - Ли Ан

— О, вы не представляете. Профессор Арнольд чуть апоплексический удар не получил, когда узнал. Зато профессор Беатрис — да, у нас есть одна женщина-алхимик — открыла шампанское. Фигурально выражаясь, конечно. Шампанское еще не изобрели.

Я рассмеялась. Чувство юмора у средневекового ученого — это что-то новенькое.

— Могу я задать прямой вопрос? — он чуть наклонил голову.

— Конечно.

— Откуда у дочери провинциального лекаря знания, которые позволяют снизить смертность вдвое? В наших лучших госпиталях такого не добились.

Вот и главный вопрос. Я приготовила ответ заранее:

— Мой отец всю жизнь экспериментировал и записывал результаты. Я систематизировала его знания, добавила собственные наблюдения и логику. Плюс древние тексты, которые он собирал.

— Могу я увидеть эти тексты?

— Конечно. Но сначала, может, покажу вам школу? Теория без практики мертва.

Он улыбнулся:

— Цитируете Аристотеля? Впечатляет. Ведите.

* * *

Следующие два часа я водила Маэля по школе, и с каждой минутой мое первоначальное предубеждение против «средневекового ученого» таяло как весенний снег.

— Это наша учебная аудитория, — я открыла дверь в самое большое помещение.

Василиса как раз демонстрировала группе новичков технику наложения швов на свиной коже. Ее движения были точными, уверенными — за полгода она стала настоящим специалистом.

— Обратите внимание, — говорила она ученицам, — игла входит перпендикулярно краю раны. Расстояние от края — три миллиметра.

— Миллиметра? — переспросил Маэль тихо. — Вы используете стандартизированные меры?

— Пришлось ввести. Как иначе объяснить точность дозировки или размер разреза?

Он достал небольшую записную книжку и что-то быстро записал. Я заметила, что почерк у него четкий, аккуратный — настоящий ученый.

В следующем кабинете Марта учила делать массаж при болях в спине. Пациент — здоровенный кузнец Борис — лежал на столе и блаженно кряхтел.

— Вот здесь основная точка напряжения, — Марта нажимала большими пальцами вдоль позвоночника. — Чувствуете уплотнение? Это спазмированная мышца. Работаем мягко, но настойчиво.

— У вас есть понимание мышечной анатомии? — спросил Маэль.

— Базовое, — ответила я. — Знаем основные группы мышц, точки крепления, функции.

— Но как? Вы же не проводите вскрытия?

— Наблюдения за ранеными, изучение движений, древние анатомические атласы. И еще… — я замялась, — особые методы обучения.

Его глаза блеснули интересом, но он не стал настаивать. Пока.

В детском отделении Анна осматривала пятилетнюю девочку. Профессионально проверяла рефлексы, лимфоузлы, слушала дыхание.

— Хрипов нет, горло чистое, — докладывала она матери ребенка. — Просто простуда. Теплое питье, отвар липы с медом, постельный режим три дня.

— А кровь пускать не надо? — встревоженно спросила мать.

— Ни в коем случае! Ребенок и так ослаблен, кровопускание только ухудшит состояние.

Маэль снова что-то записал.

— Вы полностью отказались от кровопускания?

— Почти полностью. Только при некоторых состояниях, когда действительно нужно уменьшить объем крови. Это редкость.

— Но ведь это основа традиционной медицины!

— Традиции бывают ошибочными, — я пожала плечами. — Мы проверяли. Вели статистику. Пациенты без кровопускания выздоравливают быстрее.

— Статистику? — он едва не подпрыгнул от волнения. — Вы ведете систематический учет?

Я показала ему наши журналы — толстые тетради, где фиксировался каждый случай. Диагноз, лечение, результат. Сухие цифры, которые доказывали эффективность наших методов.

Маэль листал записи с выражением ребенка, получившего на Рождество именно тот подарок, о котором мечтал.

— Это… это революция. Вы понимаете? Никто не ведет такой учет! Мы в академии пытались что-то подобное организовать, но… Могу я скопировать некоторые данные?

— Конечно. Знания должны распространяться.

Он поднял на меня взгляд, и я на секунду потерялась в его серых глазах. Там было столько искреннего восхищения, что я почувствовала, как краснею. Черт, Лина, тебе не пятнадцать лет!

* * *

— А теперь самое интересное, — я привела его в лабораторию — мою гордость и главную головную боль.

Помещение больше напоминало алхимическую мастерскую, чем современную лабораторию, но я работала с тем, что было. Реторты, колбы, спиртовки, ступки, весы. И мои попытки создать хоть что-то похожее на нормальные лекарства.

— Вы занимаетесь алхимией? — Маэль подошел к столу, где я выпаривала экстракт ивовой коры.

— Называйте как хотите. Я пытаюсь выделить активные вещества из растений в чистом виде.

— Зачем? Можно же просто заваривать травы.

— Можно. Но тогда невозможно контролировать дозировку. В одной порции отвара может быть в три раза больше действующего вещества, чем в другой. А это разница между лекарством и ядом.

Он задумался:

— Логично. Мы в академии работаем над стандартизацией эликсиров, но подходим с другой стороны — через пропорции и философские принципы.

— И как успехи?

— Честно? Никак. Слишком много переменных, которые мы не можем контролировать.

Я достала свою последнюю разработку — концентрированный экстракт ивовой коры, очищенный и высушенный до состояния порошка.

— Попробуйте подход через выделение конкретного вещества. Вот смотрите — я беру кору, экстрагирую спиртом, выпариваю, очищаю перекристаллизацией. Получаю порошок с предсказуемым действием.

Маэль взял щепотку порошка, рассмотрел, понюхал: — Без запаха. Горький?

— Очень. Зато пять граммов снимают жар и боль на шесть часов. Всегда одинаково.

— У вас есть доказательства?

Я показала ему записи испытаний. Тридцать пациентов, одинаковые дозы, предсказуемый эффект.

— Невероятно. А другие вещества? Вы можете выделить их тоже?

— Некоторые. Проблема в оборудовании. Мне нужны более точные весы, чистые реактивы, стеклянная посуда лучшего качества…

— Я могу помочь, — он сказал это так просто, будто предлагал одолжить книгу. — В академии есть лучшая алхимическая лаборатория королевства. И я знаю методы очистки, которые вам пригодятся.

— Взамен на что? — я прищурилась. В моем мире бесплатный сыр только в мышеловке.

— На знания. На возможность учиться у вас. На участие в том, что вы делаете, — он говорил с такой искренностью, что я невольно поверила. — Вы же понимаете, что создаете новую медицину? Ту, которая действительно работает?

* * *

После лаборатории настал черед показать кристаллы. Я долго сомневалась, стоит ли, но решила рискнуть. В конце концов, если уж доверять кому-то из ученых, то именно такому — открытому новому, но мыслящему логически.

— Это способ хранения и передачи знаний, — я положила на стол несколько учебных кристаллов. — Семейное наследие отца.

Маэль взял один из них — базовый, с информацией о лекарственных травах. Повертел в руках, поднес к свету.

— Красиво. Но как