Тернистый путь - Виолетта Орлова

— Нет, я не из повстанцев, — тихо произнес он, снова сделав шаг назад. Сури тут же догадалась о его планах. Пройдоха вздумал ее обмануть, ибо всячески старался дотянуться до заветного колокола, наивно полагая, что она ничего не видит.

— Не советую этого делать, — с плотоядной улыбкой заметила Сури. Юноша замер, словно раздумывая над ее словами. — Но вы мне нравитесь, Алан, и я могу предложить вам некую дилемму. Вы можете либо добровольно согласиться служить мне, и в этом случае вас ждет жизнь, полная удовольствий и приключений, либо выбрать смерть, но на этом все закончится. Что вы выберете? — Сури выжидающе замолчала. В принципе, она догадывалась, что Алан может начать возмущаться или попытаться ее заговорить. Сури была даже готова к резкому отказу, как было в случае с Артуром. Однако рыжеволосый юноша насмешливо посмотрел на женщину и сказал твердым ровным голосом, который не выдавал ни малейшего колебания:

— Разумеется, я хочу быть на вашей стороне.

Сури сперва подумала, что ослышалась. Так быстро не соглашался даже Дантрос, хотя старик находился на пороге смерти.

— Ты хорошо подумал? Если сделаешь выбор, то назад пути нет… — от удивления отбросив всю свою показную вежливость произнесла Сури, вцепившись глазами в свою будущую жертву.

— А что тут думать, — ответил Алан. — Я всегда выбирал то, что выгодно для меня самого, а теперь, судя по всему, самое лучшее для меня решение — остаться жить. Помимо прочего, я думаю, быть слугой человека, который смог учинить в столице королевства переворот, свергнуть власть и подчинить себе все дерево — это не только выгодно, но и чрезвычайно лестно. Мне нравится быть на стороне победителя.

Сури от удовольствия закрыла глаза. Вот таких людей она желала видеть подле себя. Умных, расчетливых, циничных, взвешенных, смелых… Жаль, что не все являются такими, как этот Алан, подарок судьбы, который сам попал к ней в руки, чтобы заменить ее старого слугу Дантроса. Если бы Сури могла так быстро убеждать других, то она в кратчайшее время вызволила бы теней на свободу.

Однако в тот самый момент, когда все эти приятные мысли сахарным сиропом растеклись в ее разуме, она вдруг услышала отчетливый звон колокола, который прогремел на весь Пандектан.

Сури в ярости открыла глаза. Этот жалкий мальчишка вздумал с ней играть! Неужели он не принял всерьез ее предупреждение?

Сури мгновенно достала из кармана своего длинного одеяния тонкий нож с ребристым острием. В принципе, он не особо был ей нужен, ибо коварная женщина предпочитала использовать другие виды оружия. Однако в глазах Алана ей отчего-то захотелось выглядеть более консервативной и даже, в каком-то смысле, традиционной. Поэтому она быстро размахнулась и всадила нож ему в живот по самую рукоятку. Красавец ничего не успел сделать; ни увернуться, ни отпрыгнуть — настолько стремительным был ее расчетливый бросок. Сури с укором посмотрела в карие глаза, которые заволокло пеленой мучительной боли, и назидательно сказала:

— Я не люблю убивать. Но еще больше я не терплю хитрецов, которые думают, что можно сделать выбор, озвучить его, а потом поступить по своему усмотрению. Человек должен отвечать за принятое решение. Ты мог бы стать хорошим слугой и жить всласть, имея в своем распоряжении любые земные блага, на которые бы только указал твой перст; однако ты предпочел другой вариант, что ж, пусть будет так.

С этими словами Сури брезгливо оттолкнула мужчину в сторону, и он, застонав, тяжело упал на пол, вызвав своим падением мелодичное побрякивание монеток. Госпожа подошла к колоколу, от которого все еще распространялись отголоски того звона, что приказал нижним графствам открыть дерево.

Чтобы отменить этот приказ, Сури надо было всего лишь позвонить в соседний колокол. Однако, подумав, она не стала этого делать. В конце концов, она давно планировала военные действия. Полидексяне уже должны быть здесь, так что омаронцы вполне могут подниматься наверх. Чем раньше все это начнется, тем скорее у нее будет армия из людей, которые станут преданно слушаться ее. С этими мыслями Сури задумчиво вышла из зала, оставив несчастного юношу корчиться от боли.

Глава 40 Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое, если восстанет на меня война — и тогда буду надеяться

Артур проснулся ни свет ни заря от вновь начавшей мучить его лихорадки. Больной поискал глазами Алана, но, к своему огромному огорчению, никого не обнаружил. Сперва бедному мальчику даже подумалось, что удивительная встреча с другом ему приснилась, а он сейчас по-прежнему лежит в мрачном дворце, находясь в полной и безграничной власти Сури. Но все же ночное бегство из Пандектана не было коварной иллюзией, вызванной тяжелой болезнью; Алан действительно самоотверженно пришел на помощь Артуру, когда мальчик больше всего в ней нуждался. Для юноши эта встреча оказалась удивительной и неожиданной, ибо он даже не надеялся, что Алан вообще хоть сколько-нибудь помнит о нем.

При этом нельзя сказать, чтобы у Артура сложилось совсем плохое мнение о своем проводнике, однако, тем не менее, он не предполагал, что Алан способен так заботиться о ком-то еще, помимо своей персоны. Что ж, это вполне простительно, поскольку сам человек порою не знает про себя, на что он способен; и даже самый дурной персонаж может в своей жизни совершить один поистине замечательный поступок, который разом перечеркнет все зло, которое он делал ранее. Настоящее чудо происходит в тот момент, когда с ним случается подобная метаморфоза, и нет, пожалуй, ничего удивительнее и прекраснее в нашем мире, чем это внезапное изменение человеческой натуры в лучшую сторону, неожиданное открытие внутри себя благородных помыслов и прекрасных идей.

Однако где же Алан? Эта мысль чрезвычайно взволновала Артура, и он решил попробовать встать. Увы, крапивный напиток оказался практически бессильным против могущества Сури: мальчик по-прежнему с трудом шевелил своими конечностями, его бросало то в жар, то в холод, а тело сковала такая слабость, что только сильная воля и решимость найти Алана помогла мальчику подняться на ноги. Дрожащими руками держась за стены, юноша побрел к двери; его нещадно шатало из стороны в сторону, как маленькую рыбацкую лодку из Гераклиона, попавшую в сильный шторм.

Выйдя из гнездима, Артур на мгновение ослеп от яркого солнечного света. На улице стояла прекрасная оюньская погода — такая благодатная, теплая, цветочная, зеленая, пахучая и безмятежная, что разум вступал в противоречие с чувствами; первый говорил о