Янтарная гавань - Виолетта Орлова

в неизвестном направлении… Положение их оставалось по-прежнему критическим, а спасение даже не маячило на горизонте. Так почему поведение друга так разительно поменялось? Более того, насколько вообще Инк мог судить об Артуре, тот и сам будто бы поменялся. Но позвольте, разве на то имелись веские основания?

Естествознатель изо всех сил пытался разрешить эту таинственную загадку; ему пришлось привлечь все свои мыслительные ресурсы, которых, увы, оказалось недостаточно, ибо он по-прежнему решительно не понимал поведения друга. Между тем весь день Артур выглядел веселым и беспечным: он без устали подшучивал над раторбержцами, высмеивая их грубоватость и необразованность, открыто любезничал с Лапкой (хоть, по скромному мнению Инка, не имел на то никакого права), купался в море и лениво загорал на песке, даже не подумав о помощи другим в обустройстве быта. Ни разу руководитель не заговаривал об их последующих планах, а едва начало темнеть, то первым завалился спать, заявив, что очень устал после насыщенного дня.

Инк же какое-то время сидел у костра, разведенного раторбержцами, и пристально смотрел на беззаботно спящего товарища; на сердце его было ужасно неспокойно. Сероглазому юноше не с кем было поделиться своими тревогами; у него нет, да никогда и не было друзей, а единственный человек, который вполне мог им стать, вел себя так, словно его неожиданно подменили. Раторбержцы сидели чуть поодаль от чужеземцев; общее путешествие, увы, не сплотило ребят должным образом. Жители подземелий продолжали дистанцироваться от своих спасителей, то называя их вождями, то вообще предпочитая никак к ним не обращаться. Сейчас они занимались тем, что тоже готовились лечь спать.

Инк же долго не мог заснуть; он все глядел на догорающий костер, слушал тихий шелест прибоя и далекие отголоски криков диких птиц, думал о своей жизни и о том, насколько правильным оказалось его решение идти вместе с Артуром. Затем его сморил сон, впрочем, ненадолго, ибо, как только костер погас, юноше стало холодно, и он открыл глаза. К своему удивлению, Инк не обнаружил друга в лагере. Вернее, не сразу заметил, ибо тот отчего-то поменял место своей дислокации, перебравшись за парусиновую ограду, которая теперь окружала со всех сторон их маленький лагерь. Артур беззаботно лежал на берегу, предпочтя теплому пледу холодный мокрый песок. Опять-таки, это все представлялось весьма странным, и Инк, не выдержав, пошел к приятелю.

– Ты спишь? – тихо поинтересовался он, легонько тронув Артура за плечо. Тот вздрогнул, как если бы действительно крепко спал и испугался этому неожиданному пробуждению. – Зачем ты лег здесь?

Артур протер глаза и с неудовольствием посмотрел на виновника своего раннего пробуждения. – У тебя что, паранойя? – раздраженно пробормотал он. – Мне нравится лежать у воды, понятно тебе?!

– Нет, не понятно. С тобой что-то происходит. Почему ты не хочешь завтра исследовать остров?

Артур опустил голову.

– Не знаю, Инк, наверное, я устал после крысиного Раторберга. Давай еще немного побудем на пляже.

– Сейчас надо вернуться в лагерь. Там мы хоть как-никак защищены от диких зверей.

Артур насмешливо приподнял брови.

– Каким же образом? Клочком дырявой парусины?

– По крайней мере, там мы все вместе.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо ответил Артур и послушно встал на ноги. – Надеюсь, больше тебе не придет в голову будить меня посреди ночи.

А еще на следующий день, проснувшись и умывшись, Инк увидел на песке следы, которые могли оставить только франтоватые сапоги Артура из кротиной кожи. Беловолосый юноша проследил за этими характерными отметинами и выяснил, что они, сколь бы странно это не звучало, ведут вглубь острова. То есть, ночью, вместо того чтобы спать, руководитель ходил один в лес? Разве можно считать такое поведение нормальным? При иных обстоятельствах Инк не придал бы этому происшествию большого значения, ибо он, по правде говоря, никогда не был окончательно уверен в абсолютной нормальности своего друга, но теперь происходило нечто, находившееся совсем уже за гранью понимания.

Артур, кстати, как и следовало ожидать, не захотел никуда идти. Более того, он убедил Лапку остаться на острове еще на несколько дней; юноша вполне логично мотивировал это наличием на суше обилия воды и еды, чего не встретишь в открытом море. Помимо прочего, по его рассуждениям, мимо земли наверняка будут проплывать корабли, которым они могли бы с берега подать сигнал при помощи костров. Инку не без ревности подумалось, что основным доводом Артура, окончательно убедившим Лапку, стала его обольстительная улыбка, на которую тот вовсе не скупился.

В эту ночь бдительный Инк решил не спать, а вместо этого проследить за руководителем. Возможно, у того от пережитых испытаний помутился рассудок, и он вновь нуждается в исцелении, как знать? Что ж. Беловолосый юноша честно пытался караулить, с завистью слушая беспечный храп со стороны раторбержцев.

В какой-то момент, когда все стемнело, а луна вылезла из-за перистых туч, Артур неожиданно поднялся на ноги. Краем глаза Инк проследил, как тот, стараясь не шуметь, спешно покидает пределы временного лагеря и устремляется куда-то в темноту первобытных зарослей. Естествознатель тоже, в свою очередь, встал и, подобно кошке, крадущейся за добычей, пошел вслед за ничего не подозревающим руководителем. Сгорая от жуткого нетерпения и надеясь, что скоро загадка разрешится, Инк все дальше уходил от спасительного лагеря, морского берега и корабля. Лунный свет не проникал в непроходимую чащу леса, но Артур шел так уверенно, словно выучил дорогу наизусть и мог пройти по ней даже с закрытыми глазами. Инк же, напротив, двигался неуклюже, ветви попадали ему в глаза, какие-то ползучие насекомые валились ему на голову сверху, сучья царапали руки. Однако он не мог позволить себе потерять приятеля из виду.

Действия сменяли друг друга так быстро, что юноша не успевал осознать происходящее, чтобы по-настоящему испугаться. Хотя, если поразмыслить, было во всей этой ситуации нечто не поддающееся объяснению, и вместе с тем жуткое. Трава здесь была по пояс, а кусты вполне могли сойти за деревья по своему размеру: непролазная чаща, одним словом. И как зловеще шумел темный лес в эту черную ночь, как тоскливо завывал в густых кронах ветер, некстати поднявшийся с моря, как заунывно и протяжно стенали птицы, как щемило сердце от одиночества и осознания того, что ни одна живая душа не населяла эти дикие и унылые края! Но самый ужас был вовсе не в леденящих душу декорациях, а в неистовом и упорном желании Артура прогуляться одному по ночным джунглям, не имея при себе оружия для защиты.

В какой-то момент некое осознание происходящего все же пришло к Инку, и он нерешительно остановился, почувствовав, как сердце