"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

беря с собой. Но не все. Одна из служанок дроу, которая была далеким предком Дианы, захватила с собой гримуар своего погибшего хозяина. И тот потом передавался из поколения в поколение, позволяя его обладательницам становиться сильнейшими магинями Драура. Теперь он принадлежал Диане. Конечно, не обладая способностями древних магов, она не могла воспроизвести и сотой доли того, что описывалось в книге, но Ричард-то сможет! Для него это будет настоящее сокровище.

И как же хорошо, что гримуар написан на древнем языке, приняв решение показать книгу герцогу, улыбнулась, наконец, своим мыслям, девушка — только я смогу переводить ему ее содержание. И все-таки когда-то я ему нравилась. Надо попробовать.

Глава 35

Турвальд

Мое участие в победоносном походе герцога Гастона-Справедливого на Турвальд носило чисто символический характер. Ни одного раза мне не то что лично принять участие в сражении не пришлось, но я даже не стал свидетелем хоть какой-нибудь самой захудалой стычки. Везде войска Заречья приветствовали и встречали как освободителей.

Единственное, чем ограничилось мое участие, это режиссура торжественных обращений новой власти к народу. Тут я взял на вооружение опыт, который приобрел, пока мы в прошлом году продвигались от поселения гномов к Юмиле. В каждом городке, ключ от которого с поклонами вручался Гастону (этак он скоро этими ключами будет увешан, как новогодняя елка игрушками), мы проводили массовые митинги и празднества.

Сначала слово брал архиепископ Гилберт, оказавшийся вполне красноречивым, который описывал, в какие беды вверг страну нечестивый король Конрад Третий, и как король Гастон (Да, мы решили сразу называть его королем, не дожидаясь коронации. Так солиднее звучало.) исправит все, что натворил его предшественник, и какая после этого наступит счастливая житуха для всех подданных Турвальда.

Следом за ним выступал сам новоиспеченный король. Его я заставил заучить наизусть несколько абзацев пафосного текста о справедливости законов, которую он обеспечит, снижение налогов и прочих плюшках, которые он будет чуть ли не лично раздавать в свободное от выполнения обязанностей короля время всем желающим.

В конце речи Гастона особое внимание уделялось тому, что при нем пышным цветом расцветет рыцарственное отношение к прекрасному полу. Мы посчитали, что заручиться поддержкой женской части населения сейчас будет очень важно. А то при Конраде как-то слишком уж частыми стали разводы и разный блуд на стороне. Оно и понятно — браки церковью не освещались, а записи в какой-то королевской амбарной книге многими мужчинами всерьез не воспринимались. Надоела одна жена — ушел к другой. Это вызывало сильнейшее недовольство практически всех женщин королевства, кроме, пожалуй, тех, про кого принято говорить, как о дамах с пониженной социальной ответственностью. Не воспользоваться этим было бы ошибкой, да и сам я, несмотря на собственную весьма относительную моральную устойчивость, считал, что ситуация сложилась нездоровая. Семья — это, знаете ли, основополагающая ячейка любого общества. И она должна быть крепкой. Ну, разве что с некоторыми приемлемыми послаблениями. Иногда. Когда очень хочется. Как-то так, в общем…

За тем, чтобы дядюшка Изабеллы не увлекся и не начал пороть отсебятину, внимательно следила графиня ДеВержи, всегда стоявшая рядом со своим будущим мужем и поражавшая воображение мужского населения своими нарядами. На мой взгляд, излишне откровенными, в чем я ей как-то и высказал замечание.

— Простите, ваша светлость, — ответила мне эта карьеристка, интриганка и морально неустойчивая дама. — Но мне кажется, что тут вы ошибаетесь. Вы же сами говорили, что нам нужно вызывать симпатии, как вы выразились, обеих аудиторий — и мужской, и женской?

Я кивнул. Говорил такое, когда как-то раз увлекся и провел для будущей королевской четы небольшую лекцию по пиару.

— И вы тогда говорили, что женщины любят ушами, — я опять был вынужден согласиться. — Я, правда, и глазами тоже, и всем телом, что с удовольствием вам доказала бы, если бы вы согласились, — продолжила графиня. — Но в целом вы абсолютно правы. Все эти баллады, серенады… Они придуманы для нас. Для женщин. И для этого есть Гастон. Он говорит хорошо поставленным голосом (Да уж — недели три пришлось Родрику посвятить занятиям по технике речи с дядей Изабеллы. Церковников этому здесь учат, как выяснилось. Проповеди ведь надо убедительно читать.). И говорит то, что они хотят услышать. А мужчины любят глазами, и я работаю на эту часть населения. Они смотрят на меня, пускают слюни и пропускают мимо ушей ту часть выступления Гастона, в которой он обещает положить конец излишней свободе нравов.

Права. Не поспоришь. Пусть одевается, как хочет. В конце концов, она невеста Гастона, вот пусть он и следит.

В столицу Турвальда мы вступали триумфально при всеобщем ликовании народа и приветственных залпах бомбард. Гарнизон выстроился двумя ровными шпалерами по сторонам дороги и всем своим видом демонстрировал, что армия на стороне нового короля. Опять выступили на центральной площади, а потом отправились во дворец, где нас ждал свергнутый король Конрад Третий, он же мой любимый тесть, с женой и сыном.

Хорошо ждали, с комфортом. В двух клетках. В одной — Конрад. В соседней — королева Матильда с принцем-наследником. Тесть сидел на полу какой-то понурый и, судя по всему, совсем не был рад меня видеть. Почему? Что я ему плохого сделал? А вот Матильда со своим сынком просто бесновались. Даже плюнуть в меня моя теща попыталась. Ну, тут я ее понимаю. Ей вскоре нежная встреча со своей падчерицей и одновременно любящей племянницей предстоит. Я бы на ее месте, зная Изабеллу, тоже спокойствия сохранить не смог бы. А уж когда она графиню ДеВержи увидела и поняла, что та вскоре ее место на троне займет, так совсем из себя вышла. Чуть прутья грызть не начала. Пришлось приказать накрыть ее клетку какой-то дерюгой, как с излишне крикливыми попугаями поступают, а то всю торжественность момента вступления во дворец нового короля портила.

А потом был пир. И какой! Повара, слуги, бывшие придворные Конрада Третьего старались вовсю заслужить милость нового властителя, чтобы не потерять своих насиженных и весьма теплых мест.

И я надрался. Так, как еще, кажется, в этом мире не удосуживался. Не до потери пульса, конечно, но, как выяснилось утром, до полной потери способности адекватно соображать и воспринимать окружающую меня реальность.

В общем, проснулся я в той самой спальне, которую занимал во время моего пребывания в этом дворце в гостях у Конрада Третьего. И в этом ничего особенного не было. Хотя могли бы и в более