Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

жар от их постоянной смены. С самого утра мы спланировали наши действия до мельчайших деталей. Саша с Вениамином сразу отправились в город, я — за жердью. Теперь-то я ее обязательно найду, раз все так хорошо складывается. И сандалии достались мне — в лесу без обуви много не находишь. До развилки шагали вместе, обсуждая моменты предстоящих трудовых мероприятий. Мы так разгорячились, что не заметили дождь, который накрапывал уже в начале пути, а когда я дошла до леса, превратился в нудную морось.

Про мои мытарства в лесу лучше не распространяться. Тех, кто отважился заняться поиском сухостоя в дождь, было мало, и выглядели они сомнамбулами, бродили с отсутствующими взглядами вокруг деревьев, реагируя только на сушняк. Я шла прямо, не обходя препятствий, лишь медленно перешагивая через них. Смотрела, не мигая, и двигалась на ощупь, как в потемках. И все-таки я нашла жердь — старый засохший ствол какой-то елки, весь в колючках, сужающийся кверху, но в целом вполне подходящий.

На обратном пути я очень спешила. Разогрелась настолько, что пар валил изо рта. Это означало, что температура упала еще на несколько градусов. Забрасываю елку в шалаш и, не теряя ни секунды, бегу в город. Забегаю в кусты. Плевать, что на ходу. Нет времени… Саша уже ждет у базарных ворот и докладывает обстановку.

— Он устроился. Я дал ему свои брюки. И стоило ему их надеть, да еще выкрикнуть наш номер, его тут же взяли.

— Я же говорила! — ликую я. — Первый раз всегда везет.

— Сейчас он в траншее. Я пока присмотрел нужные детали. Пойдем.

— А я нашла жердь.

— Молодец.

— Только она…

Мы скрываемся в людском потоке. Нас заглатывают. Саша, разгребая всех, пробирается вперед. Я следом. То и дело выныриваю из толпы и, захлебываясь в чужих голосах, пытаюсь досказать про елку. Саша оглядывается, ему плохо слышно, тянет руку, чтобы вытащить меня из потока, но потом машет ею.

— Пробирайся! Потом доскажешь.

У нас все уже отработано и обговорено. После рынка мы подходим к траншейному бараку. Но работники еще не возвращались. Саша остается ждать, а я, согласно нашему плану, отправляюсь по другим делам. Эти другие дела находятся в дальних бараках, где у меня ответственное поручение — разузнать про нашу будущую работу. В первом бараке работают начиная с четвертого номера.

— У нас завтра будет четвертый, — заверяю я.

— А у меня через год будет двадцать пятый, ну и что? — заносчиво отзывается мужчина в брюках и клетчатой засаленной рубашке.

— Так нам можно будет завтра устроиться? — не отступаю я.

— Здесь все можно, но до известных пределов.

— Вы спросите еще в той конторе, — указывает мне другой мужчина, полюбезнее, на следующий по курсу барак. — Там как раз для женщин.

Иду к следующему. Действительно, его осаждают сплошь женщины. Все, естественно, приодетые. Сомневаюсь, что мне перепадет хоть одно рабочее место, но на всякий случай интересуюсь условиями. Держусь независимо. Платье, сандалии. Эх, надо было еще миску прихватить для полного комплекта. Но со мной, как ни странно, и без миски весьма приветливо разговаривают. Работа сидячая — невероятно, неужели без физических нагрузок? Шитье. Но света нет — барак не освещается, напрочь отсутствуют окна и лампочки. Расплачиваются не деньгами, а лоскутками. За пять метров прошитой ткани — один лоскуток. Большой? Маленький, десять сантиметров по ширине. Впрочем, если хозяева недовольны, и его не получишь. Немыслимо! За что же работать? Только за надежду, что получится в следующий раз? Но зато с четвертым номером гарантированно берут — зимой все равно работников не хватает.

Я возвращаюсь. Все узнала. Спешу обрадовать ребят. Они уже вместе. Веня чуть держится на ногах, но улыбается мне, показывая горстку монет в Сашиной ладони. Пятьдесят копеек. Совсем неплохо. На этом этапе можно и перекусить. Пристраиваемся к толпе голодающих, деловито обсуждая последние новости.

— Какая там работа? — Веню это интересует больше всего. У него еще дрожат руки после лопаты.

— Легче. Намного легче, — торопится ответить Александр. — Сегодня ты поднимал землю, а завтра будешь ее сбрасывать. Чувствуешь разницу?

Веня прочувствовал и успокоился. Он знал, что сейчас будет суп, а через какое-то время и дом. А я вернулась к нашим заботам.

— Значит, ты считаешь, мне нужно заняться шитьем? — допытываюсь у Саши.

— Думаю, стоит попробовать.

— Да я ж там замерзну. И потом, зачем нам лоскутки вместо денег?

— Из них можно сшить все, что угодно. Хоть целое одеяло.

— Одеяло? — оживляется Веня.

— Конечно! И еще много чего. По-моему, это замечательная работа. А с лопатой пообниматься всегда успеешь.

Тут раздается лязг бидонов, и мы замолкаем, устремляясь к месту раздачи. Теперь у нас три места в очереди. Стоим, переглядываемся и подумываем еще об одной миске. Веня ест первым. Даже не ест, а залпом выливает похлебку себе в рот, заглатывая и твердые ингредиенты. Только кадык ходит вверх-вниз.

— Никогда ничего вкуснее не ел! — облизав миску, он передает ее дальше. Удивительно, но сегодняшние помои и мне показались удобоваримыми. Саша на этот счет не высказывался, он спешил на распродажу досок. Мы и так уже задержались и не укладывались в график.

На базаре все было просмотрено и отобрано заранее, торги не заняли много времени. Итак, на выходе из города мы имели две отличнейшие доски по десять копеек, две метровые перекладины — тонкие и кривые, но зато по четыре копейки за каждую. Кроме того, Веня обзавелся штанами. Конечно, это были не такие добротные брюки, как у Саши, а короткие — до колен, трикотажные, темно-синего цвета панталоны за двадцать копеек, но и этими он был доволен до дрожи в коленях. Мне же купили иголку и небольшой спутанный моток серых ниток, как раз на ту пресловутую копейку, которую мы с Сашей не знали, куда девать. В общем, дело было решенным — нас ждала новая жизнь.

В эту же ночь шалаш был освобожден от стройматериалов, которые складировали на новой территории, а Веня устроился вместе с нами. Было тесно и тепло, поскольку меня уложили посередине и всю ночь подпирали с боков двое мужчин. Я боялась толкнуть кого-нибудь во сне и часто просыпалась, приподнимаясь на руках, чтобы перевернуться на другой бок. Ни свет ни заря Веня побежал в город добывать в аренду молоток и лопату. Стало свободнее, но вместе с тем холоднее. Ноги зябли на улице, а сандалий уже и след простыл.

День пролетел незаметно. Мы были полностью заняты досками и не замечали течение времени. Вместо молотка Веня притащил увесистый булыжник, а вместо лопатки