Абсолютная Власть 3 - Александр Майерс

— Никак нет, ваше благородие, — доложил воевода. — Время от времени пытаются бить в ответ боевыми артефактами.

Градов медленно повернул голову, и его взгляд встретился со взглядом Никиты. В этих глазах не было ни гнева, ни раздражения — лишь холодная, безжалостная решимость.

— Тогда усильте огонь. Через полчаса идём на штурм. По возможности оставлять противников в живых, но если будут сопротивляться — никакой пощады.

— Есть! — ответил Добрынин, и его сердце учащённо забилось от предвкушения.

После стольких унижений, что испытал род Градовых, после стольких сокрушительных поражений… Теперь они сами наносили поражение врагам!

В этот миг Никита не сомневался, что и альянс они разобьют с такой же решительностью.

Он повернулся к адъютанту, отдавая распоряжения. Земля содрогнулась под новым, ураганным огнём. Казалось, сами небеса обрушились на головы защитников усадьбы.

А Владимир так и остался стоять на месте. Неподвижный, как скала. Он молча смотрел, как рвутся снаряды и рушатся здания.

В его взгляде не было торжества. Лишь холодное, безразличное ожидание неизбежного конца.

Усадьба барона Плахова

В то же время

— Ваше благородие, мы должны сдаться.

— И что, ты думаешь, Градов нас пощадит⁈ — в истерике выкрикнул барон Плахов.

Но его воевода стоял на своём:

— Дружина разбита, господин. У нас нет шансов победить, и чем дольше мы тянем, тем менее милосерден будет враг.

Арсений Витальевич схватился за голову. От очередных взрывов всё вокруг затряслось, и с потолка посыпалась штукатурка.

— Усадьба почти разрушена, — неумолимо продолжал воевода. — Не уверен, что мы сможем остановить пожар. Но пока шанс есть. Ваше благородие…

— Где моя жена? — простонал в ответ Плахов.

— Мы не знаем. Радуйтесь, что она решила отправиться в город.

'Как будто знала, что нас атакуют, — подумал про себя барон. — Хотя почему как будто⁈ Она наверняка поехала к Муратову. И предполагала, что ритуал может пойти не по плану.

А я знал! Знал, что Градов наверняка был к этому готов! Но эта сука меня не послушала…'

Снова прозвучали взрывы. Бункер, в котором сидел Арсений, затрясся так сильно, что барон едва не упал со стула.

С лестницы раздался быстрый звук шагов, и в комнату влетел бледный солдат с рукой на перевязи.

— Ваше благородие! Воевода! Они идут на штурм.

— Вот и всё, — мрачно проговорил воевода. — Последний шанс, Арсений Витальевич. Если не сдадимся сейчас, они перебьют всех нас.

Плахов спрятал лицо в дрожащих ладонях и тяжело, прерывисто вздохнул.

— Хорошо, — глухо сказал он. — Выйдете к ним и скажите, что мы сдаёмся.

— Так точно, — не скрывая презрения в голосе, ответил воевода.

Когда он вышел, Арсений остался в комнате один.

Всё потеряно. Всё. Очаг уничтожен — или, по крайней мере, ослаб настолько, что восстановить его будет слишком сложно и дорого. Дом разрушен. Дружина разбита… А о том, что потребует Градов в качестве контрибуции, Плахов не хотел даже думать.

Его взгляд зацепился за лежащий на столе кинжал. Облизнув пересохшие губы, Арсений стиснул холодную рукоять. Его пальцы вдруг перестали дрожать.

Кивнув сам себе, барон Плахов закатал рукав и прижал лезвие к запястью.

На лестнице опять раздались шаги. Барон стиснул зубы.

«Давай же! Ну! Лучше так, чем снова унижаться перед…»

— Арсений Витальевич! — Владимир Градов вошёл в бункер. — Вы собирались нас покинуть? Не выйдет. Сначала надо кое-что обсудить…

Глава 7

Победа и поражение

Войдя в душный, пропахший дымом бункер, я первым делом увидел кинжал у запястья Плахова. Жалкий, предсказуемый жест отчаяния. Смерть всегда казалась выходом для слабых людей, самым простым способом избежать ответственности. Никогда не понимал этой логики.

— Арсений Витальевич! Вы собирались нас покинуть? — невозмутимо спросил я. — Не выйдет. Сначала надо кое-что обсудить…

Его пальцы разжались, кинжал с лязгом упал на каменный пол. По бледному лицу барона было видно всё — животный ужас, стыд, попытка собрать остатки гордости. Он подскочил со стула и отшатнулся к стене.

— Обсуждать? Что⁈ — его голос сорвался на хриплый фальцет. — Вы выиграли. Уничтожили мой Очаг, перебили дружину, разрушили поместье… Что здесь обсуждать?

— Есть вопросы, на которые мне хочется знать ответы, — ответил я, медленно обводя взглядом убежище.

По стенам змеились трещины, пол был засыпан раскрошившейся штукатуркой. Если бы мы продолжили обстрел, бункер наверняка бы обрушился. Прятаться здесь — всё равно что хоронить себя заживо.

— Вы связались с графом Муратовым, чтобы атаковать мой Очаг? — спросил я.

Я видел, как Арсений внутренне сжался. Как кровь отлила от его и без того бледного лица.

Он понимал, что мне известна правда. Но инстинкт самосохранения, смешанный с трусостью, заставлял его лгать.

— Я… я не понимаю, о чём вы. Это была моя инициатива. Я мстил за унижение.

Врёт до самого конца. Интересно, почему? Должна же быть какая-то причина.

Я подошёл вплотную, заставляя его почувствовать разницу между нами. Не в росте, а в силе воли.

— Не врите, — мои слова упали, как камни. — У вас не было ни ресурсов, ни сил для такого ритуала. И я точно знаю, что Муратов здесь замешан. Мне сообщили.

— В-вас обманули, — дрожащим голосом выдавил барон.

— Это вы меня сейчас обманываете. Зачем? Вы кого-то покрываете?

Брови Плахова дёрнулись вверх, и он резко замотал головой.

— Хорошо, — сказал я. — Можете отрицать участие графа. Не понимаю, зачем это вам, но как хотите.

Отойдя, я сел за стол и жестом пригласил Арсения занять место напротив. Тот, помедлив, осторожно уселся на краешек стула и сцепил пальцы.

— Вам всё равно придётся во всём признаться, — произнёс я. — Завтра утром сюда приедут следователи из Дворянского ведомства. Они тоже вряд ли поверят в сказки о личной инициативе. Уверен, им будет очень интересно узнать подробности.

Я выдержал паузу, давая Плахову прочувствовать важность этих слов. Да, речь не только о конфликте между нами. Арсений Витальевич вмешал свой род в войну между мной и альянсом… Если будет доказано, что ритуалисты Муратова пытались атаковать мой Очаг, это однозначно расценят как нарушение прекращения огня.

Дыхание барона стало прерывистым. Кажется, он только теперь полностью осознал, во что вляпался.

— А пока обсудим контрибуцию, — сказал я.

— К-контрибуцию? — его глаза округлились. — Владимир Александрович, вы шутите! Что у меня осталось? Одни руины! Какая контрибуция⁈

— Та, что полагается победителю по закону. Вы нарушили нашу договорённость и вероломно напали на мой род. Я, в соответствии со статьями Военного Устава и Межродового Кодекса, объявил вам войну. Все документы оформлены, завтра утром вам привезут копии для ознакомления.

Плахов громко сглотнул, и приоткрыл рот, но