Беглый в Гаване 2 - Азк

— А «марки»?

Вальтер усмехнулся и мягко махнул рукой:

— Вот с ними — другое дело. Аукционы пока не поймут, что это такое. Для кого-то — валюта, для кого-то — ювелирка. Для кого-то — просто артефакт. Но в ювелирных сетях — особенно в нишевых, закрытых — такое может «выстрелить». Я бы предложил начать с одного знакомого. Старый антиквар, ювелир, по происхождению армянин, но уже лет сорок как швейцарец. Полный профиль: экспертиза, репутация, нужные каналы. Пока ни разу не прокололся.

Генерал поднял бровь:

— Безопасный?

— Насколько это возможно — да. Классическая школа. Он даже чеканку делает вручную, если нужно. Но главное — его уважает банк, и у него есть своя клиентская база. А значит, можем ввести «марки» как нечто новое. Без шума, но с нужным эффектом.

— Тогда веди, — сказал генерал, застёгивая пуговицу на пиджаке. — Посмотрим, как он на это посмотрит.

И трое мужчин, одетые сдержанно и по-деловому, спустились по ступеням в сторону припаркованной машины Вальтера. Где-то в вышине раздавался перезвон колоколов — не церковный, а банковский, швейцарский. Значит, время пошло.

* * *

На вывеске под старой бронзовой табличкой значилось по-немецки: «Albert Hovhannisyan, Antiquitäten Schmuck seit 1912»(Альберт Ованнисян, Антиквариат и ювелирные изделия с 1912 года). На витрине — кольца с камеями, винтажные карманные часы, броши из эпохи ар-деко. Настоящий старый Цюрих, где даже воздух пахнет лаком, медью и временем.

Вальтер ловко припарковал машину на полуподвальное парковочное место, поднял воротник и огляделся, прежде чем кивнуть:

— Лучше этого армянского старика в Цюрихе не найти. Он и с ювелиркой, и с банками, и с аукционами на «ты». Умеет отличить золото от миража и не задаёт лишних вопросов… если не захочет задать.

Мы вошли. Маленький колокольчик звякнул, будто звёздочка дрогнула. Из глубины лавки вышел человек в жилете и бабочке, в тонких перчатках, с орлиным профилем и пронизывающим взглядом, за которым угадывался целый каталог историй.

— Вальтер… не ожидал, — сказал он с лёгкой укоризной, но тут же улыбнулся. — И кто у нас гости?

— Представлю чуть позже, Альберт. У нас… интересный вопрос.

Он обвёл нас взглядом и повёл в заднюю часть лавки, за бархатные шторы. Там уверенно стоял огромный дубовый стол, старая лампа, увеличительное стекло на гибкой ножке, весы точности до сотой доли грамма, стенд с пробирными кислотами и микроскоп.

— Ну? — с интересом произнёс Альберт, раскладывая ткань для осмотра. — Что вы мне принесли? Очередную «игрушку» из Порше или… что-то настоящее?

Генерал молча достал черный футляр и аккуратно, двумя пальцами, положил на ткань одну из «марок».

У ювелира дрогнула бровь. Он медленно наклонился, поднял очки, затем взял лупу и начал рассматривать. Минуту. Вторую. Перевернул. Посветил сбоку. Промолчал. Положил. Потом снова взял и поднёс уже к микроскопу.

— Примесь меди есть, но в пределах, судя по всему, добавлено для сохранения формы, не ради удешевления, — наконец сказал он. — Гравировка… это не просто просто штамповка, это даже не знаю что. Многослойный, с контролем глубины. Здесь же… холографическая структура? Да вы что, это… — он замолчал и с силой выдохнул. — Это произведение ювелирного искусства. А вы хотите сказать, что таких вещиц — партия?

— Пока, ограниченная серия, — сухо ответил генерал. — И мы не спешим. Вопрос в том, что вы видите в этом: инвестиционный актив? Ювелирку? Валюту? Или нечто иное?

Альберт поставил «марку» обратно в футляр и медленно произнёс:

— Это… всё вместе. Но только при условии, что у меня будет история. Кто автор? Каков статус? Что подтверждает подлинность? Я не могу выставить такую вещь без документального обоснования. Иначе это — чистая контрабанда.

Я спокойно достал второй футляр — с пробником в виде разрезанной «марки», где были видны все внутренние слои, включая микрогравировку с номером и практически невидимой голограммой.

— Вот идентификатор. Каждая маркируется в системе. Есть номер партии, есть привязка к фонду «Долголетие». Можно с полной уверенностью сказать, что эта продукция от производителя. Хотите, прямо сейчас получаете два экземпляра для пробной оценки? Один — на полку, другой — в лабораторию.

Альберт повертел футляр в руках. Потом кивнул:

— Согласен. Но только если буду первым, кто с этим работает. Мне нужно время. А вам — история. Не легенда — именно история. Чтобы ювелиры, банкиры, аукционисты и налоговики поняли, с чем имеют дело.

— История у нас есть, — спокойно сказал генерал. — Просто она ещё не для всех.

— Тогда я — ваш, — усмехнулся ювелир, глядя Вальтеру в глаза.

— С этим как раз проблем не будет, — сказал тот.

* * *

Тяжёлая дверь с витражной вставкой закрылась за нашими спинами с едва слышным щелчком. Словно в театре — занавес после первого акта. Мы снова оказались на солнечной улочке — с аккуратно постриженными каштанами, брусчаткой без единой соринки и лавками, пахнущими кожей и благородной пылью.

Вальтер первым заговорил, продолжая идти, но немного сбавив шаг:

— Проглотил. И, по-моему, даже не жевал. Но это только начало.

Генерал усмехнулся:

— Ага. Так и проглотил… Но зацепился зубами за наживку. Он проженный профи, таким подделку не всунешь, но и наш оригинал, он без анализа не отпустит. Теперь будет грызть, копать, звонить кому-то, смотреть через микроскоп, звать консультанта по ювелирке и антиквариату…

— … и тайно — проверять, насколько мы серьезны, — закончил я. — Через все свои связи, через банк…

Вальтер пожал плечами:

— Так и надо. Это не базар, тут так работает рынок доверия. Особенно, когда предлагаешь нечто новое. Пока что он увидел: металл — чист, гравировка — нестандартная, защита — на уровне. Но ему нужна provenance — историz происхождения. И желательно не фантастическая.

Генерал кивнул и добавил негромко:

— Такую мы ему и дадим. Только дозированно. Чтобы каждый раз он получал новую порцию… и понимал, что это только верхушка.

— Он захочет купить, — сказал я. — Но не из жадности, а чтобы понять. И перепродать — не сразу, а по закрытым каналам, правильным людям.

— В этом и смысл, — Вальтер остановился у машины, обернулся, глядя на узкую улицу, где лавка уже почти скрылась за туристами и велосипедами. — Он не просто ювелир. Он — проверочный механизм. Если марки пройдут через него — значит, их можно пускать дальше.

Генерал достал из внутреннего кармана сигару, закурил и, выпуская дым, произнёс:

— Первая цепочка зацепилась. Теперь главное — не дёргать.

Я усмехнулся:

— Или дёргать ровно так, чтобы не почувствовали, как леска уходит.

Мы переглянулись — и слаженно, без слов, сели в машину. Вальтер завёл мотор. Маховик нашей операции раскручивался и набирал ход.

*