Володарь железного града - Яр Серебров

значением поднял палец. — К тому же в местах людных, кормах да в дворах гостиных развешаны сии коны. Слепым надобно быть, дабы не узреть красну доску в косую сажень в поперечине. Гости иноземные ешо и книжицу получают, о том, как в княжество нашем всё устроено и чего делать можно, а чего не след. И ты таковую получал! — вирник указал пальцем в боярина. — Об чём есм запись в гостевом дворе «Свиная глава» за номером девять сотен и сорок шесть, — вирник взял в руки кодекс с княжеским гербом, открыл его на месте закладки и продолжил, — раздел семь, преступления против государственной власти. Статья 241, часть первая. Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориально целостности Воротынского княжества, — Истислав Александрович поднял взгляд на подсудимого. — Людин подбивал под Москву идти? Подбивал. Об чём есм свидетельства двадцати шести горожан да старосты огородного ряду. Коврижками всякими прельщал, от мзды на три лета грозился освободить и обещал дозволить граду по старому кону вече мутить. Ешо и мзды раздавал, хлебов и медов. Людишки твои браги наливали черни.

— В чём же тута умысел? Издревле города русские на вече решали под каким князем им ходить.

— Дмитр ты дурак, али прикидываешься? Третий раз тебя выспрашиваю, понятно ли какую вину вменяют али нет? Какие мы у себя на вече коны завели не твоего собачьего ума дела, азм ведь в твою вотчину со своими порядками не лезу…

Суд продолжался. Желающим высказаться давали последнее слово (правда ограничивали склянкой десятиминутной), обычно заканчивающееся призывом жить по старине. Иные стращали карами земными и небесными, а третьи, упав на колени, слёзно просили живота не лишать и каялись. Представителей церкви на суд не пустили, а участвовавших в заговоре демонстративно выставили за пределы княжества. Вирник выслушал мнение присяжных (по таким статьям оно имело рекомендательный характер), посмотрел рейтинг доказательств по ключевым фигурам и немного подкорректировал приговор, вчерне тот был готов. Князь держал руку на пульсе и советовал не пороть горячку, прислав рекомендации, соответствующие политической обстановке.

После краткого описания сути обвинения и установленных судом доказательств вины, Истислав Александрович поправил рупор с усилителем и приступил к главному действу, оглашению приговора:

— За измену князю Мстиславу Сергеевичу и лишение живота городовых воев, а таже служилых людишек, Боровских бояр Козьму Григорьевича Косого, Михалко Яконовича, Степана Иванковича Бородавку и Судило Нездовича Карася от пояса отрешить и перевести в холопское сословие вместе с родом, опосля повесить аки татей, а хоромы да земли, да холопов кабальных и иных забрать в пользу казны княжеской.

Раздались истошные женские крики, плач. По толпе пошло шевеление. Вирник, не обращая на это внимание, повысил голос и продолжил зачитывать:

— Московским боярам Дмитро Завидичу, Жирославу Андреяновичу Лисий хвост… всыпать по дюжине батогов, заточить в тюрьму и объявить виру в шестьдесят рублей, каждому, а коли сродственники их али князь московский в течении лета виру сию не выплатят, лишить сословия боярского и забрать в холопы, дабы мзду трудом честным возвернуть! Городовых старшин, а тако же горожан свободных общим числом шестьсот сорок два людина, измыслившими непотребное и клятву преступившими, признать виновными и объявить виру в двадцать рублей каждому, а коли кто не выплатит ту, немедля перевести с родом в холопское сословие до того моменту, пока виру не погасят. Усадьбы да землю, да хлопов, коли таковые имеются, забрать в казну в счёт уплаты долгу. Ежели и того не хватит, то людин да старшин в кандалы заковать и отправить с семьями в острожек Беломорский на Студёном море сроком на четыре лета.

Приговор окончательный и обжалован быть не может! Однако же, коли вскроется, что кто-либо из людин оговорен понапрасну и за уход под руку Москвы глас свой не отдавал. Того след оправдать, а убытки возвернуть. Вирник Истислав Александрович, Трибун Андрей Ростиславович. Двенадцатого лютня 4841 лета.

Мертвенная тишина, установившаяся после слов вирника, сменилась истошными криками. Бабы рвали на себе волосы, мужики, побледнев, схватились за ножи сапожные али кулаки сжали, но бузить открыто всё же не решились. Дюжина мортирок с чернеющими провалами стволов, ряды зловещего вида топоров на длинной рукояти и решительный вид княжеских кирасир, закованных в броню, охлаждал пыл горожан. Если посмотреть с иной стороны легко отделались, а холопы то что. Не на всю жизнь в кабалу. Да и живут княжеские смерды аки коты в добрым доме — в тепле и сыто. Одно плохо, больно велика вира для обычного горожанина, а море Студёное для изнеженных солнцем южан казалось чем-то ужасным и далёким.

Окрестности Тихвина

Ростислав уже вторую неделю к ряду возился в ангаре со сборкой детища своего цеха, принципиально новой моделью экскаватора поперечного копания Копатель-7T. При каждом строительном отряде имелся собственный ремонтный ангар. Он ставился на ближайшей станции по самой простой схеме. Трубы вбили, а в них крепили брус, стягивая получившийся каркас болтами. На дощатые скаты стелили гофрированные фосфатированые листы, а стенки же занавешивали плотным брезентом в два слоя и крепко натягивали. Спустя несколько дней на оттаявшей в тепле и добротно укатанный грунт укладывали квадратные плиты из тяжёлого бетона в два слоя и стягивали через замки. Ремонтный ангар возводился силами бригады дня за три-четыре, а при необходимости так же быстро разбирался и перевозился на новое место. Помимо консольных, там ставили типовой козловой кран из ферм на двенадцать тонн и малую ПГС для питания паром машин, отопления и работы компрессора. В подобных ангарах собирали все тяжёлые и сверхтяжёлые трактора, паровозы, драги и прочую габаритную технику, что по очевидным причинам не могли доставить в северные волости в целом виде.

— Охолони! Охолони, я сказал! Пошто так крепко крутишь? Мягче надобно, мягче. Не дай бог резьбу сорвёшь, беды не оберёшься! — отчитывал Ростислав кряжистого мужика с жилистыми руками, увитыми мышцами словно корнями.

Кожемяко верно, подумал мастер. Здесь, во втором отряде с грамотными рабочими туго, а про механиков и говорить нечего. Приходилось работать с тем, что есть, а зачастую самому засучив рукава браться за сборку ответственных узлов.

С каждой задумкой, с каждой новой машиной или зданием, с каждым выстраданным потом и кровью тысяч людей километром дороги княжество и окружающие его земли неуловимо менялись, оставляя прошлое лишь в закоулках памяти. Аппендикс длиной пять сотен километров соединяющий северную и южную части владений князя запомнился Ростиславу зоопарком дорог. Снабжение первого отряда шло по декавильке, далее до мостов на Волгу и Тьму шли круглые лежнёвки. За Тьмой же укладывали дороги нового типа, зубчатые. От