Эхо 13 Забытый Род - Арий Родович

В этот момент дверь снова открылась, и вошёл дружинник:

— Господин барон. У ворот пожилой мужчина. Просит госпожу Ольгу Кирилловну Белозерскую. Говорит, что он старый слуга её рода. Очень умоляет, дело срочное.

Я отложил вилку:

— Не гоже ни моей невесте, ни пожилому человеку стоять на улице. Введите его сюда, в обеденную. Здесь и поговорим.

Дружинник кивнул и исчез.

Мы продолжили ужин, но мысли унесли меня в сторону.

Я слишком хорошо знал историю Белозерских. Знал и то, что сама Ольга до сих пор не в курсе о Филиппе. Яков тогда дал ему прямой приказ молчать, пока не станет ясно, что предпримут церковники. С тех пор как они приезжали проверять мой уровень и саму магию, которую я пробудил, о них нет ни слуху ни духу. Они затихли. И эта тишина казалась подозрительнее любой активности.

Когда-то давно Яков рассказывал, что их деревню серьёзно разрушило. Имперские охотники вовремя отогнали монстров, соседние рода тоже подоспели, так что люди в основном выжили. Но само поместье Белозерских и значительная часть деревни тогда обратились в руины. Главы рода погибли. Ольгу забрали в интернат. Слуги и дружина разошлись кто куда — так считалось. Род был признан мёртвым.

И вдруг — какой-то старый слуга? Как он жил всё это время? На какие деньги? И главное — почему объявился именно сейчас? Это было любопытно куда больше, чем страшно. Здесь, в обеденной, рядом со мной сидели Максим и Марк. Чтобы сунуться сюда, нужно быть полным психом: ни один убийца или наёмник не успеет сработать быстрее, чем эти двое.

По законам Империи, кстати, род продолжает существовать, пока есть хоть один слуга, который признаёт его живым и готов ждать возвращения главы и есть наследник. А у Белозерских глава рода всегда была женщина. Значит, формально Ольга и есть глава своего рода. Интересный вопрос: если её род жив и признаётся, то как будет считаться после свадьбы? Она глава своего рода, я — своего. Мы будем соправителями? Или я автоматически стану общим главой обоих родов? Придётся копнуть бумаги. Всё-таки через три недели у нас церемония свадьбы. Надеюсь, к тому времени у меня не появится четвёртая невеста, — я даже усмехнулся про себя.

Во дворе загудела машина, колёса зашуршали по гравию. Дружинник восьмого ранга вёл старика. Я машинально скользнул по нему взглядом: крепкий, но без особых дарований. А вот Эхо пожилого человека зацепило сразу: простое, тусклое, без силы. Ни пути силы, ни магии. Максимум первый ранг в зачатке. Обычный человек. Но в этом-то и крылась странность.

Двери обеденной распахнулись. На пороге показался мужчина лет пятидесяти-пяти на вид: седина, морщины, прямая походка. Но Эхо тут же подсказало — его настоящий возраст куда глубже. Минимум восемьдесят, а может, и ближе к девяносто. Он держался так, будто прошёл уже почти век. Старик встал перед нами и поклонился. Не так, как здесь принято — уважительный кивок с лёгким наклоном головы. А именно старой школой: почти под девяносто градусов, будто ещё чуть-чуть, и он рухнет на колени. Я невольно усмехнулся. Человек, которому по виду лет под шестьдесят, а по Эхо тянет к девяносто, гнётся так, будто у него нет ни артрита, ни радикулита. Этот мир продолжал меня удивлять.

— Здравствуйте, ваше благородие. Меня зовут Иннокентий Валеревич Гришнов. Я главный дворецкий рода Белозерских. Пришёл просить помощи у будущего жениха и у главы рода Белозерских, госпожи Ольги…

— Иннокентий, — перебил я сразу. — Всё понял. Вы дворецкий, фамилия, имя услышал. Давайте ближе к делу. Здесь все свои, можно без длинных реверансов. Что случилось?

Он на миг замялся, будто готовил речь, но всё-таки кивнул.

— Все эти годы мы держались за счёт земли. Она у нас плодородная. Люди выращивали овощи, фрукты, зерно. Продавали немного, денег хватало только на то, чтобы по чуть-чуть восстанавливать поместье и несколько домов. Род был беден, а так как Белозерские давно не пробуждали Эхо, нас не считали…

— Иннокентий, — я второй раз перебил. — Всё это потом расскажете. Я вижу, что вы сейчас сильно переживаете. Давайте к сути. Что произошло такого, что заставило вас в час ночи прийти ко мне?

Он выдохнул, лицо стало жёстче.

— На нашу деревню напали мародёры. Банда из трущоб, около двухсот человек. Они захватили центр, заняли дома. Полиция не реагирует, жандармерия тоже. Кому нужны сто восемьдесят четыре человека, из них девяносто шесть женщин и тридцать пять детей? Они пришли сегодня с каким-то праздником, уже пьют и беснуются. Боюсь, начнут насиловать женщин и убивать детей.

Кулаки у Максима сжались до белых костяшек, зубы скрипнули. Марка будто колотило изнутри: глаза горели, пальцы вцепились в стол так, что тот жалобно треснул. Он сжал его слишком сильно, и край стола не выдержал.

— Понял, — кивнул я. — Значит, вы пришли за помощью.

— Да, господин, — подтвердил он.

— И как узнали, что мы здесь? Как поняли, что именно Ольга — ваша глава?

— Новости, — спокойно ответил он. — Мы слушаем радио. Слухи уже дошли: ваша невеста из древнего рода. Белозерские всегда были женским родом, глава — женщина. Так что сомнений не осталось.

Я хлопнул себя мысленно по лбу. Ну конечно, радио. Глупо было надеяться, что информация не разлетится. Сегодня первый раз публично было произнесено полное имя моей невесты.

Кстати я еще должен узнать полное имя своей первой невесты. Про Ольгу я знал до этого момента, а вот про Милену до сих пор ничего не известно, кроме ее двух имен.

Дворецкий продолжил.

— Я прошу помощи. Сегодня у них пир, они все собрались. Пока я добирался, там уже могло начаться самое худшее.

Под Марком снова хрустнуло дерево. Он сидел, как пружина.

— Марк, — бросил я, — если так прёт, можешь быть первым. Всё равно поедем спасать.

— #%@#%!этих @#%!.. — прохрипел он, и это было даже не злость, а чистое нетерпение.

— Тогда уточняем маршрут, — сказал я и посмотрел на Иннокентия.

— От вашего поместья двадцать километров по трассе, потом поворот на просёлочную дорогу. Там ещё немного — и деревня.

По сути, мы соседи — двадцать километров от трассы в сторону Красноярска. А я даже не удосужился глянуть карту, где именно находился род Ольги.

Я кивнул.

— Хорошо. Но сначала, Иннокентий, присядьте и поешьте. Я вижу по вам, что вы исхудали. Не принято у нас, чтобы человек, особенно старый дворецкий, стоял голодный и смотрел, как другие едят. Хотите — садитесь за наш стол,