Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова

Олеся, и сама была такой же: мягкой и незаметной. В собственном доме старалась никому не мешать, держаться в тени, делать вид, будто её вовсе не существует. Впрочем, вряд ли я могла её в этом винить.

Всё хорошее, что было в её жизни, осталось в раннем детстве, во времена, когда была жива мама. Потом мать умерла, и отец женился во второй раз, на женщине с двумя дочерьми. Мачеха невзлюбила падчерицу с первого взгляда и принялась гнобить её, превратив в служанку для себя и своих дочек.

Очень похоже на историю Золушки?

Вот только Олеся — не Золушка. И в мужья ей достался не принц, а трактирщик, женившийся на ней, чтобы не платить за работу на кухне. Муженёк относился к Олесе ничуть не лучше мачехи, только рука у него была тяжелее, а следы от побоев заживали куда дольше.

Но Олеся всё равно была благодарна ему, ведь впервые в жизни кто то любил её. Любил по настоящему, самозабвенно, искренне и от всей души. Только это был не муж, это были её дети. И Олеся отвечала им тем же.

Недавно её муж повздорил с заезжим молодцем, о котором потом говорили, что он из Теней — клана наёмных убийц. Тот, недолго думая, вонзил тонкий и узкий стилет в печень задиристого трактирщика и исчез, словно его и не было. Муж промучился пару дней и всё таки умер, оставив Олесю одну с семью детьми… и трактиром в собственности.

Под давлением той самой старухи, что разбудила меня, Олеся решила снова выйти замуж и передать трактир мужу. Чтобы имущество не ушло на сторону, выбрала в женихи Прошку. Старуху, кстати, звали Авдотья. Она работала в трактире кухаркой, жалела Олесю и постоянно учила её уму разуму, разумеется, на свой лад.

Сама Олеся замуж не хотела, настолько сильно, что уже несколько ночей не могла сомкнуть глаз и в отчаянии молила богов о помощи. Она отчётливо понимала: трактир без мужчины не потянуть. У неё не было ни необходимых знаний, ни практических умений, ни твёрдого характера, чтобы управлять заведением.

И вот сегодня утром я проснулась в её теле… Выходит, боги всё таки откликнулись на мольбы.

Наверное, я должна была возмутиться: как так, какие то боги решили проблемы Олеси за мой счёт? Но вместо этого я не ощущала ничего, кроме решимости. Я была готова справиться со всеми бедами — и сделать это по своему.

Глава 1

Раз уж я оказалась здесь, стоило всерьёз задуматься о будущем. Менять свои взгляды на мужчин и замужество я не собиралась. Замуж за Прошку точно не пойду. Трактир, конечно, не отделение банка, которым я руководила в прошлой жизни, но справиться смогу. В моём подчинении была почти сотня человек, неужели не управлюсь с одной кухаркой, семерыми детьми и парой контрагентов вроде молочника с мясником? Конечно, справлюсь.

Прошку нужно отправить восвояси, он здесь лишний. И бить себя я ему не позволю. Стоит только попробовать поднять руку на меня или детей, найду способ дать отпор. Не обязательно ядом в борщ (хотя идея занятная), но объясню на его языке: я не та тихая Олеся, к которой он привык. Я — другая.

Первым делом — дети. Их нужно пристроить к делу.

Что там говорила Авдотья?

Анушка, старшая, тринадцать лет, «глазки купцам строит»? Отлично, справится с работой официантки. Пусть бегает между столами с подносом. Предупрежу Мишаню, чтобы присматривал: если кто из гостей позволит лишнее, сама разберусь. Без сожалений. За дочь и морду расцарапаю, и достоинство дверью прищемлю.

Мишаня — наш вышибала. По воспоминаниям Олеси, местный «дурачок», которого боги наделили недюжинной силой и огромным ростом. При этом невероятно добрый, просто вид у парня свирепый.

Егорка, второй ребёнок (на два года младше Анушки), тот самый, что сбежал на перекаты. Определим его в курьеры: любит бегать, а он старший сын, будущий наследник трактира. Пусть начинает с низов. Работы немного, но достаточно, чтобы устать и не лезть в опасные места. На перекатах сильное течение, оступишься, и всё. Даже взрослые мужики там осторожничают.

Машенька и Сонюшка (десять и десять лет) — на кухню, в помощницы к Авдотье. В этом мире дети взрослеют рано: с шести лет уже включаются в работу по хозяйству.

Младшие пока вне дела: Ванюшке — пять, Дашутке — три, Сашеньке — чуть больше года. От них хлопот меньше, а Ванюшка, несмотря на возраст, самый смышлёный, присмотрит за малышами.

Теперь трактир. Наследство от погибшего супруга.

Заведение небольшое, непопулярное: стоит у крепостной стены городка, гостей мало, только те, кто не успел попасть в город до заката. Возможно, поэтому, а может, из за никчёмного руководства мужа, мы едва сводили концы с концами. Долги по всем фронтам: молочник, мясник, мельник, пивовар… Суммы неизвестны, муж ничего не говорил Олесе, но кредиторы наведываются регулярно. Узнают, что я выгнала Прошку и взяла управление в свои руки, ждать не станут.

Значит перво-наперво нужно договориться об отсрочке платежей или найти деньги на погашение долгов. И проверить, не осталось ли у мужа заначки (уж он то пил не наше пиво, а что то подороже).

Но самое главное, убраться в доме. Жить в такой грязи совершенно невозможно. Надо отмыть грязь и копоть, разделить комнату на зоны, повесить занавески, у каждого ребёнка должен быть свой уголок.

Решительно поднялась с лавки. Валяться некогда — работы непочатый край.

Первым делом вытащила на улицу все постели: проветрить, выбить пыль, высушить на солнце.

Муж спал на большой кровати с периной. Я — на лавке. Дети — на полатях, под потолком, на старых овчинных полушубках с вылезшим мехом.

Оказалось, что «дерюжка», на которой я спала, тюфяк. Сено внутри слежалось в труху. Развязала завязки, вытряхнула мусор, простирала в щёлоке и повесила сушиться на перила крыльца. Потом схожу на конюшню, набью свежим сеном.

Перина мужа — старая, но добротная. С трудом вытащила её на крыльцо, бросила на траву. Пусть сохнет. Потом выколочу палкой (выбивалки нет) и занесу обратно. Решение принято: кровать отдам старшим девочкам. Анушке уже тринадцать, не дело спать с братьями.

Моя активность не прошла мимо Авдотьи. Она примчалась, как только я появилась с периной на крыльце, и бросилась помогать, причитая:

— Ну, слава богам, поднялась. А то я уж думала, совсем ты плоха стала. По Трохиму убиваешься… А уборка — она полезна. Всю дурь из головы мигом выбьет. Сейчас порядок наведешь, принарядишься,